— Тебе не выиграть, Квиланд, ты это знаешь. Боги жестоко наказывают тех, кто идет против их воли, кто попирает сами основы равновесия в нашем мире, — говорю я и кладу руку на рукоять меча.

— Кому оно нужно, Николас? Что вы с ними носитесь, с этими богами? Что они вам дали? — он качает головой и задумчиво рассматривает предмет в своих пальцах.

Я пока никак не могу разобрать, что это: ладони скрывают.

— Мне вот досталась власть. Жизнь и смерть настолько оказались связаны между собой, что я даже не сразу догадался, что мне сделать, чтобы все прошло так, как я хотел, — он криво улыбается и пренебрежительно смотрит на меня. — А потом выяснил. Долгие годы я ждал, когда родится ребенок с нужной мне магией. И к моей радости это оказалась девочка.

Зачем он это все рассказывает? Забалтывает? Я оглядываюсь на всякий случай и прислушиваюсь, дракон делает то же.

— Родители оказались достаточно меркантильны и властолюбивы, и я уговорил их отдать мне девочку сразу, как только я буду готов, — Гардариан отходит на шаг назад. — И все было хорошо, пока не появился ты. Решил забрать то, что уже было моим?

— Она никогда не была твоей. И не будет. — раздражение дракона рыком прорывается в моем голосе.

— Ошибаешься, Николас. Тиолла. Моя, — он сверкает глазами. — Когда я узнал, я решил отыграться. Ничего не стоило заслать к тебе разведчика, который убедил твоего поверенного, что мы знаем, где Сердце Креолинии, и уже направляемся туда. Тебя не было, немного воздействия, чуть-чуть иллюзий, и вот он уже принял самое верное, по его мнению, решение — полететь к артефакту и обезопасить его. Нам оставалось лишь проследить за твоим другом и забрать Сердце.

Слушаю его, и все детали мозаики, которую я не мог собрать эти два года, будто встают на свои места.

— Ублюдок, — цежу я, сжимая пальцы на мече.

— Ну и, чтобы ты не помешал свадьбе, родители Тиоллы очень постарались с иллюзией, наложенной на их служанку. А та и рада была стараться, — Гардариан делает еще пару шагов назад. — Я, кстати, ее забрал потом с собой. Она так сладко кричала… Жаль, надолго ее не хватило.

Он морщится, как от досады. Учитывая следы на теле Тиоллы, с которыми она оказалась у меня, этот мерзавец получает удовольствие от чужой боли. Даже думать не хочу, что он сделал с той девушкой.

Гардариан отходит к самым дверям Храма, распахивая их на улицу.

— Я прокололся только в одном: слишком доверял лекарю, который почему-то решил помочь моей ненаглядной женушке, и вместо своего наследника я получил твоего выродка, — во взгляде Гардариана сверкает неприкрытая злость. — Ну ничего, думаю, сейчас я это упущение уже исправил.

Контроль дракона срывается, я вхожу в частичную трансформацию, вынимаю меч из ножен и кидаюсь на Квиланда. Поздно осознаю, что он только этого и ждал. Он делает шаг, выходя из дверей, посылает в меня огромный огненный шар и, превращаясь в дракона, взмывает в небо.

Рассекаю мечом летящий в меня шар, который с шипением дробится на множество мелких, по касательной все же задевает меня и врезается в алтарную часть Храма. Я кидаюсь следом за Гардарианом, полностью трансформируюсь, сбиваю его. Он уходит в пике, резко подныривает и бьет меня в живот, выпуская вместе с этим оглушающее плетение.

Мой дракон отключается на мгновение и, очнувшись, расправляет крылья за секунду до того, как налететь на острый выступ скалы. Снова взлетаю и атакую Гардариана, только в этот раз уворачиваясь от его плетений.

Не сразу замечаю, что он уводит меня все дальше от Храма, к Черным скалам. Оттуда живыми не возвращаются. Зачем? Это становится больше похоже на самоубийство!

Собираюсь взлететь выше и убраться отсюда, но Квиланд атакует мощным воздушным потоком и заставляет пересечь границу, не учтя только одного: я успеваю ухватиться за него лапой и утаскиваю с собой.

Мы будто вываливаемся в темно-серое облако, а когда пролетаем его насквозь, оказываемся над угольно-черными скалами с будто заточенными пиками. Упасть здесь — верная смерть.

Гардариан рычит, огрызается и выпускает поток пламени. Ныряю, атакую сбоку. Наши движения становятся все более резкими, Квиланд выпускает еще пару мощных плетений, одно из которых парализует часть моего крыла, и мне теперь приходится тратить больше сил, чтобы удержаться в воздухе и маневрировать.

Я замечаю в расщелине уступ, подходящий для того, чтобы на него приземлиться. Отвлекаю Гардариана и спускаюсь, замечая, что он пикирует на меня. Сил практически не осталось. Знаю точно только одно: если мне суждено тут остаться, то Квиланд останется здесь вместе со мной.

Тиолла будет свободна.

Трансформируюсь и резко вскидываю меч. Гардариан замечает это, но слишком поздно, он пытается маневрировать, но напарывается боком на мое оружие. Зачарованный металл легко пробивает чешую и входит почти по самую рукоять.

Квиланд ревет от боли, взлетает, но в процессе обращается в человека и падает на каменную поверхность выступа.

Он еле поднимается, но на лице его все равно победная улыбка.

— Знаешь что, Николас, — хрипло говорит мужчина, придерживая бок. — Не устаю удивляться твоей глупости.

Из оружия у меня только мои руки. И из защиты — они же. Но и у Гардариана же дела не лучше? Или нет?

Он выпускает исцеляющее плетение, и я смотрю, как постепенно затягивается его рана.

— Из этих мест никто не выбирается, — цежу я. — Мы оба обречены остаться тут.

Гардариан качает головой.

— Не с моим покровителем. Тут его территория, так что… Останешься тут только ты, — выплевывает он, вскидывает руку и сбивает меня с ног.

Отлетаю к скале, впечатываюсь в острые выступы камня, в глазах темнеет, и я могу разглядеть только, как Гардариант приближается ко мне. Мотаю головой и бросаюсь вперед, опрокидываю на спину Квиланда и сжимаю пальцы на его шее.

Губы Гардариана растягиваются в улыбке-оскале. Он хрипит и нащупывает что-то в своем кармане, а потом достает… амулет Тиоллы. Так вот что он вертел в руках!

— Знаешь, что моя жена лучше всего отдает энергию, когда испытывает очень