– Нет. Я не намерена возвращать его. Он слишком красив. И, кроме того, мне был необходим портсигар. Мой старый уже бесполезен.

На его губах появилась улыбка, которую она уже начинала узнавать; движение его губ не имело ни малейшего отношения к веселью.

– Согласен с вами, – произнес он и взял ее пальто. – Позвольте.

Он встал за ее спиной и держал пальто, пока она аккуратно, стараясь не помять платья, просовывала руки в рукава.

Ева принялась застегивать пуговицы пальто, а он не отошел в сторону, но и не касался ее, и все же она настолько сильно чувствовала присутствие Алекса, словно он целовал ее в шею.

– Твое произношение становится все лучше, Ева, – проговорил он мягко, почти нежно.

Ее пальцы застыли на последней пуговице, в горле застрял ком. Она открыла рот, чтобы ответить, но невидимая рука словно украла все ее слова.

– Грэм знает правду? О том, кто ты на самом деле?

– Правду?

– А, значит, не знает. Ты постаралась исполнить свою роль, осиротевшая дочь сельского врача из Девона. Восхищен твоим мастерством. Очень убедительно.

– Я не понимаю, о чем…

– Понимаешь. – Его пальцы погладили ее шею, и по ее спине пробежала дрожь. – Я отлично умею выяснять вещи, которые люди предпочитают держать в секрете. Я знаю человека, который попал в серьезную передрягу в Праге. И именно я заплатил многим людям, чтобы они закрыли глаза, и мы вытащили его из тюрьмы и перевезли в эту страну. Никто, кроме меня, этого не знает. И поэтому он мне очень полезен. Понимаешь, Ева, у меня есть привычка окружать себя полезными людьми. И в сегодняшнем нестабильном мире это хорошая привычка.

– В самом деле? – Она опустила глаза на свои пальцы, стараясь вспомнить, что с ними нужно было делать. – Зачем вы мне все это говорите?

Вместо ответа он почти радостно произнес:

– Ева Харлоу – это ведь не настоящее имя, верно?

– Конечно, оно насто…

– Не утруждай себя – прервал он ее. – Некоторые из моих полезных людей неплохо умеют нарыть нужную информацию. А ты мне уже сказала, что ты из города Макер в Йоркшире. Полагаю, найти высокую, красивую девушку из Макера не так уж сложно, даже если мы не знаем ее настоящего имени. Пока не знаем.

– Не понимаю, что вы имеете в виду. Конечно, это мое настоящее имя.

Ева смогла произнести это твердым голосом, хоть ее пальцы не могли справиться с одной пуговицей, а разум окаменел от страха и тревоги, лишая ее сил.

Александр продолжил, словоохотливо и без малейшего намека на ехидство.

– Конечно, Грэм влюблен в тебя до безумия, и я сомневаюсь, что для него имеет значение, кто ты на самом деле – разве что непосредственно сам факт лжи. Большинство мужчин не придают особого значения тому, что их обманывают, вне зависимости от того, насколько влюбленными они себя воображают. Но я сомневаюсь, что мистер и миссис Сейнт-Джон будут столь же великодушны. Грэм, может, и второй сын, но он все равно «голубых кровей», верно? А ты, бесспорно, нет. У них есть планы на него и на его будущее, которое, без сомнения, включает в себя и женитьбу на ком-то из своего класса.

Он замолчал, положив руки ей на плечи и чувствуя ее предательскую дрожь.

– Я дам тебе совет, Ева. Не стоит недооценивать давление семьи на мужчину, когда он выбирает себе спутницу жизни. В конце концов его принудят порвать с тобой. Если ты, конечно, не порвешь с ним первая. Будучи вторым сыном, он не столь богат, как тебе хотелось бы думать.

Ее палец никак не мог просунуть верхнюю пуговицу в петлицу. Сдавшись, она сжала ладони в кулачки и прижала их к груди.

– Почему вы мне все это говорите? – спросила она, пристыженная дрожью в своем голосе.

– Потому что ты мне нравишься, Ева. Мне кажется, мы могли быть достаточно… полезными друг для друга.

В коридоре раздались шаги Прешес, и Ева отстранилась, с облегчением чувствуя, как с ее плеч соскользнули пальцы Алекса.

Прешес остановилась в дверном проеме и заглянула в комнату.

– Ты готова?

Ее взгляд переместился с Евы на Алекса, но в выражении ее лица ничего необычного не промелькнуло.

– Готова, – торопливо ответила Ева и вышла из комнаты.

Она не оглянулась проверить, идет ли за ними Алекс, но чувствовала его присутствие за своей спиной.

София вышла из гостиной с Дэвидом и Грэмом.

– Ты права, Ева. Вид впечатляющий, а размеры комнат просто идеальны. Я знаю одного прекрасного человека, который будет счастлив помочь вам с обивкой и всем прочим. Не хочу оскорблять вкус Дэвида, но квартире, вне всякого сомнения, нужны некоторые изменения. Я намереваюсь нанять того же человека, чтобы заменить после свадьбы бо́льшую часть того, что сейчас находится в особняке. Мне кажется, там уже целую вечность ничего не менялось.

– Можем ли мы забрать то, от чего ты избавляешься? – оживилась Прешес. – Мы с Евой отлично управляемся с иголкой и ниткой. Мы можем переделать занавески и диванные подушки, чтобы они смотрелись как новые – вот и все, что нам нужно, чтобы квартира стала как бы немножко больше нашей.

Повисла неуютная тишина, и Ева поймала себя на том, что аккуратно натягивает перчатки, чтобы избежать взглядов.

– Мне очень нравятся трудолюбивые женщины, – сказала София, взяв Прешес под руку. – Какая замечательная мысль. С радостью дам вам выбрать, что нравится. Если бы у меня был подобный дар, я бы, наверное, поступила так же.

София и Прешес вышли за дверь, пока мужчины разбирали свои пальто и шляпы. Ева осталась рядом с Грэмом: ей требовалось не только находиться поближе к нему, но и стоять как можно дальше от Александра Грофа.

Она не переставая думала о сказанных им словах, надеясь, что истолковала их неправильно. И все же независимо от количества придуманных объяснений она знала, что все поняла верно.

Она пошла позади всех, чтобы вместе с Грэмом выйти последней. Встав за открытой дверью так, чтобы их никто не увидел, она потянулась к нему.

– Поцелуй меня, милый. Я больше не могу ждать.

Свет, который она так любила, загорелся в его глазах. Он склонился к ней и долго не отрывался от ее губ.

– Как бы я хотел, чтобы мы были одни, – прошептал он. – Тогда я мог бы поцеловать тебя по-настоящему.

– Пойдем, старина, – позвал его Дэвид из коридора. – Пока ты не разрушил репутацию Евы.

После его слов раздался дружеский смех женщин, но молчание Алекса казалось Еве подобным крику.

– Идем, – ответила она за него, вручив Грэму ключ, чтобы он закрыл за ними дверь.

Когда они вышли в вестибюль, Алекс провел их через две двойные двери и по ступенькам к дороге, где у обочины был припаркован серебристый родстер. Он открыл пассажирскую дверцу и, глядя только на Еву, произнес: