Ветераны танкового корпуса

Торжественная линейка в музее: октябрят принимают в пионеры. 1975 г.

Генерал-майор Колосов. 1986 г.

Работе с агитаторами, активом мы уделяли особое внимание. В какое подразделение ни приехал бы политотделец, он обязательно находил время с ними побеседовать. Иногда – минуты три-четыре, не больше. Не до обширных бесед было. Расскажешь вкратце о главных событиях в масштабе корпуса, фронта, что у соседей, спросишь, что в подразделении произошло, посоветуешь, о чем в боевом листке написать. Это и не инструктаж даже был – скорее, беседа по душам…

Были в ходу и другие формы агитационной, политико-массовой работы. Например, в роте, где комсоргом был гвардии старший лейтенант Струев, вошла в практику отправка писем на родину героев. А в каком-то подразделении умудрились даже отправлять фотографии в семьи отличившихся бойцов…

Многое делала редакция газеты «В решающий бой». Оперативность и содержательность ее выпусков отмечало политуправление фронта. В газете сообщалось о подвигах, о том, что происходило значительного в частях корпуса, обобщался опыт лучших. Успех газеты объяснялся тем, что журналисты почти все время находились в первом эшелоне, сотрудничали с военкоровским активом. В ее типографии мы печатали благодарственные письма – именные грамоты с текстом благодарности Верховного, которые вручали воинам после объявления приказа Сталина. Контролировали, чтобы такое письмо, подписанное командиром корпуса, получил каждый боец, командир. У меня самого до сих пор хранятся такие письма…

Наступление продолжалось. 18 января в бой были введены части второго эшелона: 60-я танковая бригада и 1070-й легкий артполк. Произведя перегруппировку сил, корпус наступал тремя колоннами. Немцы откатывались в панике. За день было пройдено 25 километров, взято свыше 50 населенных пунктов.

На следующий день мы вышли на границу Восточной Пруссии, и в 17 часов 30 минут корпус, первым из войск фронта, ее пересек. Маршал Рокоссовский прислал нам поздравительную телеграмму.

Теперь мы шли по земле врага, по проклятой «неметчине». Вдоль дорог, заваленных разбитой и искореженной техникой, я видел непривычные желтые дорожные указатели с незнакомыми названиями: «Найденбург», «Дейч-Эйлау», «Остероде». Мы двигались вперед, с ходу овладевая опорными пунктами, городами и деревнями. Враг подчас откатывался столь стремительно, что был даже не в состоянии использовать громадные бетонные доты на бывшей прусско-польской границе – так, пограничный город Лауенбург не оказал никакого сопротивления.

19 января Верховный благодарил танкистов генерала Попова за взятие городов Млава, Зольдау (Дзядлово) и Плоньск. В 22 часа в нашу честь гремел над Москвой салют.

Еще через три дня – 22 января – столица салютовала нам за овладение узлами коммуникаций и сильными опорными пунктами – Остероде и Дейч-Эйлау. Шел седьмой день непрерывных боев…

Нелегко далась победа в боях за Дейч-Эйлау. На подступах к нему враг организовал сплошную оборону, любой ценой пытаясь удержать этот важный железнодорожный узел. Все же танки 58-й и 59-й бригад, 52-го гвардейского тяжелого танкового полка, взаимодействуя с артиллерией и самоходчиками, ворвались в город с двух направлений, уничтожили и подавили все очаги сопротивления и продолжили наступление на север.

Сопротивляющихся уничтожали без всякой жалости. В то же время каждый советский воин помнил выступление Верховного о том, что мы ликвидируем фашизм, но не германский народ, который будет существовать вечно. К народу этому мы относились с искренним уважением.

Серьезное сопротивление пытались оказать нам гитлеровцы на подступах к Любаве, опорному пункту, на который они возлагали немалые надежды. Но тщетно. Под покровом ночи мы перешли в наступление. Действовавший впереди батальон автоматчиков гвардии майора Рыбальченко, поддержанный танками, нанес врагу существенный урон. В бою широко использовались подвижные огневые средства – в частности, бронетранспортеры, оснащенные счетверенными пулеметами. Мотострелки маневрировали, быстро осуществляли перегруппировку сил, атаковали с разных сторон. В итоге два полка свежей немецкой пехотной дивизии были уничтожены полностью.

На том этапе основные бои вели передовые отряды. Они осуществляли преследование деморализованного противника, не давали ему остановиться, закрепиться. Сохраняя главные силы для решительных сражений, генерал Попов вводил их в бой в исключительных случаях.

На очередную ночевку, поздно вечером, мы остановились в деревне Кинвальде. Только я собрался укладываться, как пришел кто-то из командиров подразделений, доложил:

– Товарищ полковник, посмотрите, что мы здесь нашли! – и протянул пачку фотографий.

На снимках – офицер в черной эсэсовской форме на фоне руин. Это были наши города – Киев, Одесса, Ростов… Я почувствовал, как ком встал в горле… Распорядился показать эти снимки всем, кто был в Кинвальде. Пусть знают, видят, пусть врагу не будет пощады!

Можно ли забыть ту радость, с которой встречали нас советские люди, освобожденные из фашистского рабства? Они шли по всем дорогам, на них больно было смотреть – изможденные, почти что бесплотные, в лохмотьях, избитые. Еще вчера им грозила смерть от руки гитлеровских палачей, а сегодня стремительное движение наших танков принесло им свободу. Теперь они шли домой…

Но еще многие тысячи советских людей ждали своих освободителей. Об этом мы постоянно говорили бойцам, просили выступать перед ними тех, кто побывал в гитлеровской неволе. Это была лучшая агитация – священная ненависть вела гвардейцев в бой, вела на подвиги.

В период наступления наши части несли ощутимые потери. К тому же были и отставшие, поврежденные машины. Требовалась передышка. На девятый день наступления бригадам был предоставлен короткий отдых. Можно было оглянуться назад, подвести некоторые итоги, чем и занялись офицеры политотдела.

Итак, за время наступления воины корпуса уничтожили до 100 танков и САУ, свыше 500 машин, 1500 повозок с грузом и солдатней. Истребили около 7000 немцев, около 1200 взяли в плен. С боями было пройдено 310 километров, взято более 350 населенных пунктов. Были также захвачены большие трофеи: 32 эшелона с грузами, 25 паровозов, 80 орудий, 20 танков, 4 САУ, около 300 автомобилей, 20 складов и много различного военного имущества и снаряжения.

Неполных три дня части приводили себя в порядок. В подразделениях прошли красноармейские собрания, на которых воины давали клятву выполнить сталинский приказ – водрузить над Берлином Знамя Победы.

– Мы бьем врага на его территории, – заявляли воины. – Недалек час, когда мы придем в логово фашистского зверя.

В период передышки возросла работа нашего актива. Они подводили итоги боев в подразделениях, проводили беседы с товарищами. Значительно вырос объем содержания боевых листков. У меня сохранился такой листок – рассказ гвардии младшего лейтенанта Михаила Клокова о ночном бое его взвода: «Наши танки прорвались далеко вперед. Одновременно с этим разведчики подошли к переправе, чтобы обеспечить движение войск. В это время стало известно,