что кавардак! Сам не понимаю, как он удержался, учитывая как он разозлён из-за всей этой поездки сюда, учитывая как он ненавидит этот город, особенно когда в эти дни, в этот праздник здесь не продохнуть от вони текущей по канавам крови и внутренностей ягнят. Не понимаю! Зачем надо в один день забивать столько животных?, в таком количестве?, и почему обязательно здесь?, за стенами города нельзя это делать что-ли? В общем, Федосе вчера днём было очень плохо, видимо подействовала на неё эта атмосфера, ночью стало ещё хуже, рвало её сильно. Так что днём, как только Наша Госпожа проснётся, мы сразу же возвращаемся домой в Антиохию! Потому что, всеми этими поисками Совершенного Человека, сейчас только я ещё интересуюсь, Фаддей совсем к этому интерес потерял. Помогает мне постольку-поскольку, его сейчас ничего кроме его Госпожи не интересует. И как ты сам понимаешь, ради Её спокойствия… – сделав многозначительную паузу и отпустив еле дышащего "визави", обращаясь к слугам, говоря о Доносчике, как о ненужной, ветхой вещи, – выбросьте это вон…

Удар "Молот-3".

–Фу! Что-то воняет как то от тебя, Иуда! – поморщился Каифа, – прямо падалью так и прёт! Сходил бы ты домой, помылся и переоделся, а то бегаешь по всему городу, позоришь всех нас.

Стоящий в стороне от них старый первосвященник оторвался от негромкой, доверительной беседы с избранными членами синедриона и презрительно скривившись посмотрел на Искариота:

–Чего ты припёрся сюда? Ты то, что должен был сделать – сделал? Сделал! Деньги – получил? Получил! Чего тебе ещё надо? Сделал дело – гуляй смело! – захихикав, поддерживаемый подобострастными смешками стоящих рядом с ним приближённых, предположил, – мы то все, так то думали, что ты там с ней, с этой, которую ты давно хотел и которая только сегодня согласилась отдаться тебе. Думали, кувыркаешься с ней сейчас вовсю!, долбишь её во все дырки! А ты вместо расслабона бегаешь по городу, шумишь… Чего тебе неймётся?

Решительно шагнувший к тестю Каифы, продавший своего Учителя иудей, вытащил кожаный кошель с монетами:

–Деньги говоришь получил?! Да хули это за деньги для меня?! – швырнул он кошель под ноги старому мерзавцу, – заберите их и отпустите Его! Он не тот, кто вам нужен! Он для вас не опасен, Он просто человек!

Отрицательно покачавший головой бывший первосвященник, брезгливо отодвигая, отпинывая от себя серебро, возразил:

–Нееет, Иуда! Он именно тот, кто нам нужен! Этот человек представляет огромную опасность для всех нас! Ведь сам посуди, стал бы ты раньше вот так раскидываться монетами? Даже при твоём денежном благополучии? Да никогда! Сколько тебя помню, ты всегда к деньгам относился трепетно и нежно! Любил и лелеял каждую свою монетку, до самого мелкого ассария. Чуть ли не целовал их! А сейчас после того, как ты с Ним пообщался, видишь чего ты вытворяешь?, видишь чему ты от него научился? И ведь на других Он так же действует, развращает людей, учит непочтению к Закону наших Предков! Вспомни, что Он сделал вчера в Храме? Да Его только за одно это – убить мало! Ты знаешь, что Он только что нам сказал?! Знаешь, знаешь, вижу что знаешь. И что? Оставить Ему жизнь после такого богохульства?! Да никогда! Если не мы!, то кто защитит веру наших отцов от разрушающих её богохульников?! Если не мы!, то кто защитит Бога!, от возводимой на Него хулы, такими вот человеками?!

Трясущийся как в лихорадке Иуда Искариот вопросил "извечного защитника чистоты веры", злобно посверкивая исподлобья глазами:

–А Всемогущий Бог нуждается в защите от человеков-богухульников? Причём именно в твоей, или точнее вашей?!

Вздыбившийся, взбесившийся тесть Каифы, приподняв свой посох, как будто собираясь ударить супротивника, истошно заверещал:

–А как же?! Если мы!, священники Храма не будем защищать Бога, то что тогда будет?! И так уже практически не осталось веры в Богоизбранном народе! Все колена Израилевы разделены обоюдной ненавистью! Всё потомство Авраамово в рассеянии, вдалеке от Земли Обетованной! В Дамаске пятьсот тысяч, в Антиохии триста, в Александрии более миллиона! А здесь?! Сколько нас здесь?! В Городе где Храм для Поклонения Ему?! Во всей Иудее от силы сорок тысяч наберётся! И только здесь ещё, потомки Авраамовы, немного вспоминают о Нём, приезжая для ежегодного денежного жертвоприношения, намертво Законом Закреплённого! А если это отменить, как Он это проповедовал, что тогда?, с чем останется Народ Израиля?!

Поникший, как сломавшийся во время этой тирады Иуда, обречённо махнув рукой и направляясь к выходу, обронил:

–Хуйню ты конечно городишь, пердун старый, уж мне то ты "мозги не засирай"! А то я не знаю, кто ты и чем дышишь! И то, что поклоняешься ты давным-давно не Ему уже, а деньжатам, которые при Храме собираются; и то, что Учителя вы к смерти приговорили только для защиты своих интересов… – притормозив напротив попятившегося от него Каифы, угрожающе процедил сквозь зубы:

–Я к римлянам, сам знаешь к кому, я Его вам сдал, я же Его и освобожу…

––

Равнодушно рассматривающий взволнованно повествующего о своих "приключениях" Иуду, переводчик прокуратора, поморщившись, сделал от него шаг назад:

–Ты бы в самом деле, сходил бы к себе домой, помылся и переоделся, а то несёт от тебя как из выгребной ямы. Когда и где ты умудрился так в дерьме вываляться? – властным жестом остановив попытавшегося что-то возразить Искариота, вынес вердикт, – не буду я Понтия ни о чём просить, ещё чего!, делать мне больше нечего? Ну и что из того, что тебе сначала показалось так, а потом эдак? Если Он, твой Учитель и в самом деле пророк, то Ему ни твоё, ни моё ходатайство не нужно!, Господь сам его спасёт! Помнишь Даниила?, а других пророков? Ну вот! А если Он просто человек, то туда Ему и дорога!, нечего брать на себя слишком много! – сделав паузу и задумчиво почёсывая, растирая лоб, завершил, – так что давай!, иди поспи!, потом поговорим, некогда мне!, не до тебя сейчас!, дел "выше крыши"!, а тут ты ещё со своими пустяками… – сделал знак охране, указывая выпроводить непрошеного гостя.

Вывалившийся на подкашивающихся от усталости ногах из римской резиденции Искариот, едва не споткнулся об полулежащую у восточных ворот дворца безобразную старуху.

–Подайте!, подайте на пропитание! – завопила мерзкая нищенка протягивая к нему грязнючую "воронью лапу", точно намереваясь схватить за полу одежды.

–Да когда ты уже сдохнешь! Мразь! – взбесившийся от неожиданного испуга Иуда смачно харкнул в сторону полусгнившей старухи и быстро шагнул прочь.

–Ах, милый друг! А ведь