отдернула руку от моего лица и быстро отстранилась.

В палату вошли главврач и генерал Сечин. Я огляделся по сторонам — крохотная, но хорошо оборудованная медицинскими приборами комнатка вряд ли принадлежала лазарету в Диком Углу. Похоже, я в центральном лагере!

— С лигийской территории ты вернулся на своих двоих, а из нашего блокпоста тебя принесли полумертвого, — хмуро объявил генерал не поздоровавшись. — Как это понимать?!

Перед моим взором все еще танцевали ночные звезды и переключиться было трудно, но Влада, извинившись, вылетела за дверь, и мне ничего не оставалось, кроме как постараться сосредоточиться на Сечине.

— Расслабился?

Я промычал что-то нечленораздельное — попытка заговорить отдалась режущей болью в груди. Сечин повернулся к главврачу.

— Он вменяемый?

— Абсолютно, но последствия контузии могут еще долго давать о себе знать, — ответил тот и, сверившись с приборами, присосавшихся к моему телу трубками и проводами, вышел.

— Сдаешь позиции, капитан.

— С гидрами не смог договориться, — прохрипел я.

— Скорее с гибберлингами. Загипнотизированные врагом дикие твари — бич Асээ-Тэпх, — пояснил Сечин в ответ на мой удивленный взгляд и мне стало понятно, почему гидры так слаженно на меня накинулись. — Товарищ твой Грамотин уже написал мне рапорт, который я ждал от тебя. Информация об опасности астрального янтаря уже распространена среди наших солдат…

— Поймали?

— Мистиков? Нет. Они подорвались вместе с гатью. Повреждения слишком серьезные, воскресить для допроса не смогли.

— А меня…

— А тебя просто вылечили. Скажи спасибо своему лекарю, без нее до госпиталя ты бы не дотянул.

Прислушавшись к самому себе я вдруг почувствовал, что внутри меня ворочается что-то отдаленно напоминающее разочарование. Страх смерти — естественный, заложенный природой инстинкт. Даже несмотря на магию Света, бояться умереть — это нормально. И я боялся. Но чем больше я видел смерть своими глазами, тем меньше становился этот страх, и тем сильнее разгоралось любопытство. Нет, умирать насовсем мне вовсе не хотелось, но смутное желание одним глазком заглянуть за ту грань, что разделяет мир живых и мертвых, опасно начало навещать меня время от времени.

— Не стоит только ради интереса спешить туда, откуда не каждый способен вернуться, — проницательно сказал Сечин, наблюдая за выражением моего лица.

Наверное, за свою жизнь он очень много видел таких вот любопытных, как я. И точно знал, сколько из них уже никогда не поделится своими впечатлениями о пребывании в загробном мире.

— Я и не спешу, — буркнул я.

— Вот и отлично. Лекари не могут сказать, когда ты встанешь на ноги, но я хочу, чтобы ты ускорил этот процесс. Ничего не хочу знать! Ты мне нужен. Срочно.

— Э-э-э… есть, ускорить процесс.

Ну, а что я еще мог сказать? Валяться на больничной койке я и сам не слишком хотел.

Сечин уселся на стул у стены, откинувшись на спинку, и устало потер глаза.

— Есть у меня к тебе серьезный вопрос, капитан, — вздохнул он. — И не только у меня. Комитет тоже очень интересуется. Этот Истребитель… хищник в чаще Текуани…

— Демон?

— Кхм… возможно. Из отчетов следует, что он проявил к тебе повышенное внимание. С чего бы это, ты не знаешь?

Я молча пожал плечами.

— Но что он выделил тебя среди других, ты не отрицаешь? — допытывался генерал.

— Не отрицаю, — согласился я, почувствовав себя, как на допросе.

— Никита, — голос Сечина вдруг стал по-отечески мягким и это тревожило еще больше. — На моем месте должен был быть агент Комитета. И спрашивал бы он тебя совсем по-другому. Пока что ты еще мой подчиненный, но чем больше к тебе вопросов, тем сложнее мне держать Комитет на расстоянии. Нам очень важно понять, почему Истребитель тобой заинтересовался! Подумай!

— Товарищ генерал, я правда не знаю.

Сечин встал, заложив за спину руки, и наверное хотел походить в раздумье туда-сюда, но палата была слишком тесной. Постояв пару секунд, он снова сел.

— Недавно состоялось заседание штаба, на котором было принято несколько важных решений, — произнес он. — Свою вылазку к Метеоритной копи помнишь?

— Конечно.

— Было решено диверсию по обстрелу северного берега дополнить высадкой имперского десанта. Мы планировали захватить плацдарм на Пепельном берегу — это левее Метеоритной копи — укрепиться и сосредоточить там силы для последующего решительного удара по стану Лиги. Место Силы там самое слабое, и Лига держит возле него только небольшой отряд. Так было раньше. Однако несколько посланных туда разведывательных групп не вернулись. Сначала мы подумали, что Лига, понимая слабость своих позиций на Пепельном берегу, решила укрепить заставу. Но наши информаторы во вражеском стане доложили, что никаких имперских диверсантов схвачено не было. Более того, появилась информация, что сами лигийцы понесли потери…

Сечин замолчал и я осторожно предположил:

— Еще один Истребитель?

— Хм… нет. На это раз — нет. Последние отчеты разведки, честно сказать, шокируют. Это демонопоклонники! Во всяком случае так считает Лига. Какой-то их церковнице на Пепельном берегу удалось выжить и добраться до центрального лагеря. Она рассказала, что демонопоклонники ворвались на лигийскую заставу, убили всех! Они отрубали головы павшим, чтобы никто не воскрес, а потом провели какой-то жуткий ритуал у Места Силы, и теперь оно осквернено!

— Осквернено? Разве такое возможно?! Это же магия Света…

— Вот именно. Не стану скрывать — все в растерянности. Место Силы действительно утратило святость! Но и это еще не все. Лига попыталась очистить его, но все их усилия оказались напрасны! Место Силы ненадолго ожило, но поток святой энергии сразу же иссяк. Ритуал демонопоклонников высосал всю магию!

— А что за демонопоклонники? Кто они?

— Кучка сумасшедших, боготворящих демонов! Давно о них не было слышно…

— Но зачем им это было нужно?

— Хороший вопрос. Я очень, очень обеспокоен. Считается, что с демонами покончено раз и навсегда. Но… Почему тогда все это происходит?..

Вопрос повис в воздухе, оставшись без ответа. Он так и висел надо мной, над моей койкой, все то время, пока я выздоравливал, назойливо маячил у меня перед глазами и я не мог думать ни о чем другом. Казалось, что эхо слов Сечина бесконечно отскакивало от стен палаты и никак не могло затихнуть. И звенело… звенело… прямо в моей голове.

Ходить (с поддержкой) я начал только через три дня, да и то — до Места Силы перед госпиталем и