Когда последовал удар, балки двери поддались с первой же попытки и разбились о столешницу. От удара у Катона подкосилось колено, он отступил в сторону и приготовился. Бандиты тем временем нанесли еще несколько ударов, которые выбили дверь и заставили скамейки и стол проскользить по каменным плитам.

- Вот и все! Мы закончили. Уберите эту кучу, и давайте покончим с этим.

Столб оттащили и отбросили, первый из бандитов раздвинул разрушенную дверь и отбросил остатки стола в сторону. Катон шагнул вперед, направил меч в лицо мужчины, и острие задело его за подбородок, раскроив щеку. Он отпрыгнул назад с болезненным вздохом, и тут же на его место встал другой человек, державший перед собой щит и размахивавший дубинкой. При свете масляной лампы Катон разглядел настороженно сгорбленны плечи и бдительный блеск его глаз. Он выглядел как человек, умеющий сражаться.

Катон выставил свой меч вперед, но удар был легко отклонен, прежде чем его противник шагнул в проем и, оттолкнув стол и скамейки в сторону, описал дубинкой опасную дугу. Катон успел увернуться и нанести новый удар. Его противник снова заблокировал удар и горизонтально взмахнул дубинкой, заставляя его отступить. Позади человека с дубинкой из коридора появился один из его спутников и направился к дальнему концу прилавка, чтобы обойти Катона с фланга. Катон увидел, что удержать позицию уже невозможно. На этот раз он замахнулся на противника своим тесаком. Дубина поднялась, чтобы блокировать удар, и тяжелое лезвие глубоко вонзилось в древко и повалило его на прилавок, прежде чем Катон молниеносно рассек мечом руку врага ниже локтя.

Тесак был прочно воткнут, и Катон разжал хватку, повернулся и побежал через всю комнату к подножию лестницы и на этаж выше. На узкой площадке он обнаружил Клавдию и Петронеллу, которые перетаскивали массивный каркас кровати, в то время как Порция одной рукой держала лампу, а другой прижимала к себе Луция.

Ребенок вырвался из ее рук.

- Отец!

Катон подхватил его на руки и быстро обнял, после чего присел на корточки, чтобы они оказались лицом к лицу. - Я скучал по тебе, сынок. Но сейчас мы не можем говорить. Ты должен позволить Порции позаботиться о тебе.

Старуха крепко взяла мальчика за руку, а Катон переключил свое внимание на то, чтобы помочь остальным установить раму кровати над проемом над лестницей. Снизу донеслись звуки бьющейся мебели и посуды, затем стук ног. Каркас кровати зашатался, когда налетчики попытались его поднять. Катон навалился на нее всем весом и крикнул через плечо: - Возьмите матрасы! И все, тяжелое что найдете, нам нужно это все положить сверху!

Давление снизу прекратилось, и из главного зала гостиницы послышался приглушенный обмен мнениями – мародеры планировали свои дальнейшие действия.

Он заметил, что его сын плачет, и смягчил голос, когда заговорил.

- Луций, будь храбрым и прекрати плакать.

- Но я боюсь, папа, - дрожащим голосом произнес мальчик.

- Конечно, тебе страшно. Но быть храбрым – это значит делать то, что мы должны, даже если нам страшно. Понимаешь? - Катон ободряюще улыбнулся, а потом, подумав, добавил: - А дядя Макрон заплакал бы?

Луций покачал головой. Макрон был человеком, которым он восхищался больше всего на свете.

- Он бы сказал, вытри слезы и будь готов показать врагу, как сражается римский солдат, не так ли?

- Тогда пусть он будет гордиться за нас обоих, сынок.

Луций кивнул и смахнул слезы, тем временем Петронелла вернулась, волоча матрас. Катон помог ей водрузить его на каркас кровати и проделал то же самое с сундуком для одежды, который добавила Клавдия. Затем он отступил назад и оценил их усилия.

- Это должно задержать их на некоторое время, - сказал он, скорее для того, чтобы подбодрить остальных, чем из каких-то внутренних измышлений. Он повернулся к Порции. - Ваш сундук с деньгами, он здесь?

- Да, - осторожно ответила она. - И что?

- Где именно он находится? Он может нам понадобиться.

- Это мое. Оно принадлежит мне и больше никому.

Он холодно посмотрел на нее. - Послушай. Это все, что нам осталось для сделки. Те люди внизу скоро закончат обыскивать остальную часть гостиницы, а затем они ворвутся сюда и убьют нас всех. Если мы позволим им забрать сундук и уйти, есть шанс, что мы выйдем из этого живыми.

- Я не сдамся, - твердо ответила Порция. - И уж точно не сейчас, когда во мне еще осталась хоть капля силы для борьбы. Я не трусиха.

- Я тоже. И я сделаю все, что в моих силах, чтобы держать их на расстоянии. Но если станет ясно, что мы не можем помешать им ворваться в это место, тогда мы должны попробовать что-то другое. В таком случае, мне будет нужен сундучок. Какой тебе прок от твоих монет, если мы все умрем?

Он понимал, насколько неприятными могут быть его слова для Луция, и подошел, чтобы положить руки на костлявые плечи мальчугана.

- Пришло время тебе проявить себя, сын. Сможешь ли ты быть храбрым ради меня?

- Я... я попытаюсь.

- Молодец, парень. А теперь слушай. Мы в отчаянном положении. Мы не можем покинуть это место. Окна слишком маленькие, чтобы мы могли выбраться. Но ты можешь протиснуться и спуститься на улицу.

- Я не оставлю тебя умирать!

- Я не прошу тебя об этом. Мне нужно, чтобы ты был героем и проследил за тем, чтобы мы были спасены. Ты можешь это сделать?

- Как?

- Как только ты окажешься на улице, я хочу, чтобы ты направился в штаб-квартиру наместника.

- Большое здание в конце улицы?

- Именно. Так вот беги туда и найди человека по имени центурион Туберон. Скажи ему, что ты сын префекта Катона, и скажи, что я хочу, чтобы десять его людей вернулись сюда как можно скорее. Скажи ему, что от этого зависит наша жизнь. Все ясно, сынок?

Луций кивнул, и Катон почувствовал, как его сердце сжалось от тревоги за мальчика из-за опасности, которой подвергнется его сын при выполнении задания.

- Держись в тени вдоль края улицы, насколько это возможно. Если кто-то появится на твоем пути, не двигайся и не шуми, пока он не уйдет. Если они увидят тебя, беги как можно быстрее. Сможешь ли ты это сделать?

- Да, - ответил Луций с решительным выражением лица.

- Хорошо, тогда пошли. - Катон провел его в комнату Клавдии и открыл маленькое квадратное окно, чуть более тридцати сантиметров в поперечнике.  - Вылезай и держись за подоконник. Клавдия, передай мне это одеяло.

Когда Луций сделал, как ему было сказано, и его босые ноги