резиденция правителя, и он уделяет ему огромное внимание. Перед городом, с северо-восточной стороны, разбит лагерь, укрепленный естественными и искусственными рубежами, где в мирное время располагается армия. В старой части города находятся базары и все продовольственные склады. Мы хотели выйти за черту города, чтобы посетить укрепленный лагерь, но нас задержали у ворот, и мы так и не смогли выйти. Есть еще одни ворота — на дорогу в Пондишери, выход через которые тоже нам запрещен. В Ширингапатнаме все время очень шумно. Днем и ночью передвигаются войска, везут орудия, гонят слонов. По-видимому, Набаб намерен продолжать войну: вопреки заверениям, что он собирается вернуться в Ширингапатнам, мы получили приказ присоединиться к нему в лагере под Мелькоттой, расположенном примерно в 7 лье отсюда.

Мы отправляемся на войну, не имея солдат. Нашего начальника ничто не останавливает, и он не желает ни о чем заботиться. Мы идем, полные сомнений относительно нашей дальнейшей судьбы. Мы скорее похожи на отряд конной полиции[341]! Но только у них больше уверенности в своих силах, чем у нас.

23-го в 3 часа пополудни мы выступили со свежими конями и в полном вооружении по направлению к лагерю. Каждый из нас рассуждал по-своему обо всем, что видел. Казалось, что г-н Хюгель никогда не прибудет вовремя. Наконец ночью мы оказались у подножия горы, на которой стоят форт и пагода Мелькотты. Нам потребовалось два часа, чтобы добраться до вершины, так как у нашего проводника, видимо, были свои соображения, чтобы повести нас по пешеходной тропе, где нам пришлось спешиться. Гора покрыта довольно густым лесом, и мы пробирались по нему, не видя дороги, так как было совсем темно. Добрые четверть часа мы поднимались по лестнице. Через каждые 8 ступеней вырублена площадка в 24 пье глубины и 30 пье ширины. Лошади шли легко, и, когда без четверти десять взошла луна, мы смогли увидеть, какой трудный путь мы проделали. Лестница сделана из белого, тщательно отесанного, прочного и хорошо пригнанного камня, и, несмотря на то что была построена более 80 лет назад, она не пострадала ни от дождей, ни от ветров.

Форт весьма неважный, кирпичные стены очень низкие. Хорошо построенная пагода стоит на возвышении. Обслуживающие ее брамы происходят из высших каст и очень богаты. Говорят, что в Мелькотте самые красивые браминки Майсура.

Всюду мы видели великолепные пруды, выложенные камнем. Почти везде, где мы проходили, не было людей из-за близости армии.

Добравшись до вершины горы, четверть лье мы шли вдоль форта. Оставалось только спуститься в лагерь, огни которого указывали нам направление.

Мы ехали верхом цепочкой, на расстоянии примерно 10 ту азов один от другого. Это делалось для того, чтобы наш отряд казался более многочисленным. Впервые заговорили о маневре, но я не высказывал своих соображений. К тому же среди ночи мы легко проникли в лагерь и приблизились к палатке Набаба, причем никто нас не остановил. Все это не создавало у меня хорошего мнения о моих начальниках и все больше убеждало меня в том, что наша миссия окончится плохо.

Четверть часа мы ожидали, пока Набаб отдаст распоряжения в отношении нас. Потом пришел адъютант и проводил нас на отведенное нам место. Еще через полчаса принесли и разбили большую палатку, в которой мы и заночевали, не раздеваясь, поскольку наши вещи еще не прибыли. Я не мог заснуть, так как сильно проголодался, а есть было нечего.

Наконец наступил день, прибыл наш багаж, и, после того как мы позавтракали, нас посетили несколько офицеров, а потом мы, в свою очередь, поехали верхом нанести им визит.

Армия расположилась лагерем в ущелье, причем каждое ее крыло выходило к пруду. Противник занял оба выхода из ущелья, отрезал все наши коммуникации и тем самым лишил нас снабжения.

В центре войска примыкают к форту Мелькотта. Но перед нашим лагерем находится господствующее над ним плато, и, хотя оно отделено от переднего края большим и глубоким оврагом, оно может стать для нас гибельным, если враг захватит его и получит благодаря этому возможность видеть и обстреливать наши позиции. К тому же наш правый фланг лишь с трудом может поддерживать связь с левым флангом. В линии фронта имеются разрывы, так как местность неровная. В лагере нет порядка: пехота перемешана с кавалерией;

на правом фланге у артиллерии нет сторожевых застав и очень мало аванпостов. В этой армии, которую считали столь многочисленной, всего 1500 неплохо вооруженных пехотинцев и 8000 скверных всадников. Кроме нас есть еще 40 европейцев: одни служат в артиллерии (ею командует один португалец; в артиллерии — 45 пушек разного калибра с ядрами от 4 до 11 фунтов; почти все эти пушки были захвачены у англичан); остальные (20 человек) под командой одного эльзасского ренегата составляют так называемую гусарскую роту. В действительности же они напоминают карнавальную кавалькаду. На всех — разные мундиры; одни без сапог, другие без пистолетов, а некоторые и без сабель. Этой армии не хватает 400 европейцев, которых, как нам сказали, там ждут, с тем чтобы иметь офицеров, способных командовать.

В лагере 60 слонов, 300 дромадеров, больше 10 тысяч волов и около 100 тысяч ослов.

Сегодня утром наш начальник получил письма из Пондишери, посланные в октябре прошлого года. Ему сообщают, что г-н Корт, назначенный лондонским Советом[342] и посланный в Индию в качестве чрезвычайного уполномоченного, поссорился с мадрасским Советом и уехал в Сент-Осме, отослав свою охрану, и теперь не желает ни во что вмешиваться; что двое других уполномоченных, его помощники, утонули в Мозамбикском проливе в январе 1770 г.; что приготовления англичан имеют целью начать войну с правителем Танжура, а раздоры среди мадрасских властей могут лишь задержать, но не отменить осуществление их плана.

В настоящее время у англичан в Мадрасе 3000 белых солдат и 2000 хорошо обученных сипаев, а сейчас, когда я пишу, там набирают 4000 патанских всадников, которые будут обучены, снаряжены и обмундированы на европейский лад и поставлены под командование английских офицеров[343].

Враги, т. е. маратты, наступают на нас. Ими командует храбрый и очень опытный вождь по имени Мамух[344]. Один из наших отрядов столкнулся вчера с его авангардом в 25 лье отсюда и отбил у неприятеля несколько коней и верблюдов.

С 8 февраля Набаб имел преимущество над мараттами, но их вождь Мамух, раздосадованный тем, что наша кавалерия все время одерживала победы над его авангардом, находящимся уже в 11 лье от нашего лагеря, собрал