прыжка ни выбрали мы сами или какой-то другой вид (и нет никаких причин, по которым весь вид должен совершить этот прыжок одинаковым образом!), совершенно ясно, что, как только вид достигнет нашего нынешнего или какого-то сопоставимого уровня, ему придётся преодолеть некоторые существенные преграды не-технологической природы, чтобы он сумел продвинуться значительно дальше. Мы продвинулись до такой степени, когда можем делать очень многое, чего не могли раньше — в том числе устроить самоуничтожение при помощи таких средств, как ядерная война, безудержное промышленное загрязнение или перенаселение. В настоящее время наш вид пытается узнать, как справиться с этими вещами; перспективы его выживания и процветания в будущем будут зависеть от того, сумеет ли он это сделать.

Получится ли это у нас? Надеюсь, что да... А насколько велика вероятность, что это получится у какого-то вида во всей Вселенной? У нас нет данных, отталкиваясь от которых, можно было бы дать однозначный ответ, но для целей писателя-фантаста может быть достаточным сказать, что у некоторых видов, вероятно, это получится. Способов осуществления этого может быть столько же, сколько и ошибочных способов, ведущих к провалу, и представить себе или понять большинство из тех и других нам может быть так же сложно, как гиббону — осознать причину популярности Толстого. Однако задача писателя-фантаста — попытаться представить некоторые из этих возможностей и сделать так, чтобы они выглядели реальными и понятными.

В ранней научной фантастике инопланетяне обычно были не более чем просто умными чудовищами, склонными к разрушению в силу причин, которые в лучшем случае были лишь смутно очерчены. Сейчас редакторы вряд ли пропустят подобные вещи; в настоящее время мы ожидаем, что действия любого вида будут иметь смысл с позиции его собственной природы и происхождения. Но в будущем жизненная позиция даже у нашего собственного вида, вероятно, изменится настолько сильно, настолько быстро, что нам может быть трудно её понять. Если вы попытаетесь представить наших собственных пра- или пра-пра-прадедов, читающих описание Америки начала 1990-х, вы можете получить некоторое представление о том, насколько трудно им было представить, а тем более понять наши нынешние налоговые ставки, дресс-код, моральные стандарты и так далее.

Так что представить себе существ, более древних или «более развитых», чем мы сами, будет довольно сложно, даже если они начинали очень похожим на нас образом. Когда я писал повесть «…И утешение врагу» о развитой цивилизации с полностью биологическими технологиями, мы с редактором полагали, что я изображаю нечто настолько чуждое, что мы даже не признаем это как развитую цивилизацию. Но на протяжении десяти лет я замечал намёки на то, что мы сами вступаем на путь, который легко может привести к такому будущему.

Итак, где могли бы оказаться мы сами или более или менее похожие на нас инопланетяне через следующие сто, тысячу или десять тысяч лет истории? Очевидно, естественная эволюция вряд ли сильно изменит наш физический облик. Если правы такие сторонники теории прерывистого равновесия, как Стивен Джей Гулд, то крупные эволюционные изменения происходят лишь в ответ на серьёзные изменения окружающей среды, а цивилизация по своей природе стремится минимизировать эволюционное давление. Пара оговорок: если мы останемся на одной планете, разные уголки которой становятся всё ближе к нам благодаря удобству перевозок, то расовые различия с большой степенью вероятности будут размываться и постепенно исчезнут. С другой стороны, если мы колонизируем другие планеты, а сами колонии практически не будут контактировать друг с другом, изолированные популяции будут демонстрировать тенденцию к дивергенции, в итоге превращаясь в отдельные виды. И, разумеется, любой вид, который активно занимается генной инженерией, может переделать себя в таких направлениях, которые не смогла бы предусмотреть природа.

Этот и другие способы, посредством которых культуры учатся справляться с упомянутыми выше проблемами, могут показаться довольно странными и, возможно, неприятными для современного человека. Мои кийра, например, забыли, что такое война, но они также забыли, кто такие домашние животные. Чтобы обеспечивать многочисленное растущее население и решать экологические проблемы, они давным-давно научились заменять естественные экосистемы упрощёнными, полностью спроектированными и контролируемыми искусственными системами, в которых не осталось никаких естественных форм жизни, кроме них самих. Такая идея, вероятно, покажется вам отвратительной, но мне кажется, что слишком уж легко можно представить наш собственный вид, следующий по такому пути. Кийра устранили трения в отношениях между отдельными личностями и их объединениями, выйдя далеко за рамки того, что мы считаем мировым правительством: их «Координатор» — это чрезвычайно сложный компьютер, который постоянно отслеживает сознание индивидов и вносит необходимые коррективы, чтобы гарантировать, что все смогут ужиться вместе.

Возможность таких вещей предполагает, что, хотя в наши дни жестокие инопланетные захватчики прошлого выглядят чем-то странным и маловероятным, мы также не можем допускать, как это уже бывало, что какие-то виды, освоившие возможность полёта к звёздам, будут обладать настолько высоким уровнем морального развития, что не будут представлять угрозы для других видов. Они должны были найти какой-то способ избежать самоуничтожения; но путь, который они прошли при этом, мог легко привести к тому, что одна из их группировок уничтожает все остальные или подавляет их, и эта тенденция с таким же успехом могла быть перенесена и на другие виды, которые они встретили в ходе своих путешествий.

По-настоящему огромные цивилизации

Насколько же вероятны такие путешествия, и насколько далёкими они могут быть? Я уже немного говорил о путешествиях внутри границ родной солнечной системы того или иного вида. Пока это делалось в основном с помощью ракет на химическом топливе, что чрезвычайно дорого; вдобавок химические ракеты — это довольно неэффективный способ достижения подобной цели. Большая часть проблемы состоит в том, что они должны возить с собой собственное топливо, и во многих конструкциях обычно сбрасываются крупные части самого аппарата (и то, и другое создаёт особые трудности для путешествий туда и обратно!). Поэтому техническая мысль работала над тем, чтобы избежать этих проблем: предлагались космические корабли многоразового использования, ядерные ракеты вместо химических (которые сталкиваются с большими проблемами в плане общественного признания) и ракеты, предназначенные для хранения топлива, нужного для обратного пути, в пункте назначения (см. первые две ссылки на Зубрина). Другие предлагали способы более эффективного входа в область действия земной гравитации и выхода из неё, как в статье Арнольда и Кингсбери «Космопорт» (“The Spaceport”) об орбитальном космодроме, который накапливает энергию и импульс, придаваемый стыкующимся космическим кораблём, для использования тем, который вылетает следом. Третьи предлагают двигательные установки, не использующие реактивное движение — например, электромагнитные катапульты и паруса, использующие свет и «ветер» частиц, испускаемых