— Будет сделано. Пять минут, — заверил его хозяин постоялого двора.

Константин доедал пельмени, когда внутрь ввалилась довольно большая толпа народа, среди которой были Лада и Горд.

— Вкусные, Константин Андреевич? — усевшись напротив, спросил наемник.

— Вкусные, — похвалил пельмени Воронцов. — Я так понимаю, все кончилось?

— Да, — ответила Лада. — Странно, мы тут чуть меньше двух дней, а столько всего случилось. Даже не верится. Когда едем?

— Утром, — поняв, что она приняла решение, ответил Воронцов. Он был рад, что Калинина выбрала именно этот вариант, но чувствовал, что этот разговор не последний. — Викул сказал, что в Тверд идет караван, с ними двинемся. Может, хоть на этот раз доберемся без приключений. — Дохлебав бульон, Константин поднялся. — Ешьте и двигайте ко мне в комнату, есть разговор. Ночь была очень насыщенной на события. И да, Лада, у меня для тебя есть подарок, могу поспорить, подобного не будет ни у кого.

— Что это? — сделал стоку Калинина.

Константин на это улыбнулся.

— Ешьте быстрее и поднимайтесь, там все сама увидишь.

— Сволочь ты, Костя, — буркнула она очень тихо, так, что только Горд услышал, но Подземник оказался умным и сделал вид, что оглох.

Воронцов поднялся в номер и, сняв со спинки стула сумку с трофеями из Беловодья, начал выкладывать их на стол. Кубик пространственного артефакта, набор инструментов, записная книжка и нож. Пролистав записи, Константин понял, что ничего не понял, язык на котором писал автор незнакомый, разве что отдельные буквы, схемы рун, девяносто процентов которых он видит впервые. Ладно, отдаст Ладе, может, разберется. Все же артефакторика — это ее стезя. Инструменты и кубик тоже ей. А вот нож Воронцов взял явно не боевой, а рабочий инструмент но вполне сойдет, и для того чтобы отправить супостата к Ящеру. Клинок не металл, и не кость, больше всего это напоминало пластик белого матового цвета, покрытый рунами, да так густо, что они слились в какой-то невообразимый орнамент, рукоять черная, полированная, покрытая лаком, но под ним снова руны. А еще она потеплела, стоило взять ее в руку. Константин перехватил нож поудобней, и тут лезвие его стало голубоватым, слегка светящимся, затем сменился алым, а потом и черным. Рукоять оказалась слегка длинновата, но тут, скорее всего, дело в том, что ладонь у обитателей Беловодцев гораздо больше, чем у среднестатистического человека. Лезвие — сантиметров десять. Кинжал Аркада, боевое оружие, но он слишком большой и не всегда удобен, а вот этот клинок можно смело спрятать за спиной, сделать продольные ножны на ремень. Только нужно, чтобы Лада разобралась с рунами, негоже пользоваться тем, чего не понимаешь, а то вдруг пырнешь человека, а он тварью станет.

Константин покрутил нож еще с минуту, потом отложил в сторону от остального добытого. Итак, план на ближайшее время — приять клятву Горда, отдать трофеи Ладе, договорится с Викулом о покупке лишнего оружия, коего скопилось немало. Лечь спать пораньше, поскольку в шесть утра на рассвете им в путь. Отличный план, осталось его реализовать.

В дверь постучали.

— Войдите, — разрешил Воронцов, накинув на всякий случай сумку на трофеи, чтобы, если кто левый приперся, не увидел лишнего.

Но нет, это был Горд, улыбающийся одними губами, и изнывающая от любопытства Лада.

— Подземник, начнем с тебя, — обратился Константин к наемнику. — Если ты решил отправиться с нами, я прошу клятву верности перед лицом богов. Кое-что Лада тебе рассказала, кое-что ты узнаешь только после клятвы, но обещаю, скучно не будет. И если есть желание сложить голову за правое дело, добро пожаловать. Если нет, мы распрощаемся тут же. Решай, у тебя еще есть пара минут все взвесить.

— Все уже решено. Куда вы, туда и я.

— Странный ты наемник, — хмыкнул Воронцов, — любой нормальный из вашей братии спросил бы, сколько денег заплатят, а ты даже не заикнулся про это.

— Уже понял, что не обидите, — уверенно заметил Горд. — А насчет — сколько золота, мне тут Лада рассказала, куда вы собрались, и если это правда, скоро будет не важно, сколько у тебя золота. Не только благородным, — он стрельнул в Константина взглядом, — присуще понятия верности и долгу. Я хоть и не благородный, но если правда, что тьма идет, то моя родина в опасности. О желудке я потом помозгую. Такие мотивы, ваше сиятельство, вас устроят?

— Устроят, — согласился с доводами наемника Воронцов. — Ты искренен в своем желании. — Он встал, подошел к стоящему у шкафа Подземнику. — Клятва! — И на ладони бывшего детектива вспыхнул язык голубоватого пламени. Видимо, никакая веда для этого не требовалось, она только подтверждала клятву.

— Я — Горд Малов, перед лицом богов клянусь в верности боярину Константину Воронцову, честно служить ему на благо земли Росской до самой смерти, пока он не освободит меня от клятвы или я не паду мертвым. Его враги — мои враги, его тайны — мои тайны. Боги, прошу засвидетельствовать мои намерения.

Огонек на ладони Воронцова вытянулся вверх, подтверждая искренность сказанного.

— Я — боярин Воронцов Константин Андреевич, клянусь перед лицом богов, что буду заботиться о Горде Малове, по прозвищу Подземник, пока действует наша клятва, или пока я жив. В случае, если Горд потребует избавить его от нее, я обещаю обдумать данную просьбу. Боги, прошу засвидетельствовать мои намерения.

Язык пламени в его руке снова, сделал скачок вверх. Константин протянул руку с пламенем Подземнику, и тот ее пожал, и даже не вздрогнул, когда на его запястье появилась руна верности.

— Ну что ж, добро пожаловать на борт, — усмехнулась Лада. — Ох, и хлебнешь ты с нами лиха. А теперь, когда дело сделано, давай, ваше сиятельство, показывай, что ты там мне приволок, и откуда?