— Ситуация может и полностью перевернуться, — качаю я головой. — И тогда Цвет и Туман могут просто выбыть из игры. Я так понимаю, это не проблема, да? То есть, вы не против, если они вдруг исчезнут? Но тогда нужно понимать, кто получит долю Цвета в нашем деле.

— В нашем деле? — хмыкает Де Ниро со своей улыбочкой и лучиками от глаз. — Ты тут в Коза Ностра что ли играешь, стратег?

Кто бы спрашивал, на мафиози из нас всех ты больше всех похож. Я усмехаюсь

— Я не играю, товарищ полковник, просто хочу понять вашу точку зрения на ту или иную ситуацию. Случай, как известно, всякий бывает.

— Случай, да, но у нас должно быть планирование. Как партия учит, улавливаешь?

— Ну, вот мы типа и планируем. Есть у Цвета два помощника. Звёзд с неба не хватают, но парни вроде толковые. Если, теоретически, в случае потери Цвета, подчинить их кому-то сверху, тому же Абраму, как аватару Ферика, или же самому Ферику? Просто, в случае чего, начнутся турбулентные процессы, а нам для чего это?

— Погоди, ты хочешь Цвета убрать?

— Нет, не хочу, и надеюсь, это не придётся делать. Но что я, а вдруг его кто-то другой уберёт? Чтобы не остаться у разбитого корыта мы должны чётко представлять, как может проходить транзит власти.

— Молодец, хвалю. Правильно мыслишь.

— Так вот, каждый из этих помощников все дела не потянет, а если их поставить надзирать за конкретной территорией, то, может, и справятся.

— Ладно, понял тебя, — хлопает меня по плечу Злобин. — Объявляю благодарность. Я изучу ваших авторитетов, посоветуюсь со знающими людьми и скажу своё мнение.

— Я тоже со спецом одним советовался, мент в отставке. Ну, я ему прямо-то ничего не говорил, чисто теоретически.

— Как мне сейчас? — расплывается в улыбке Злобин.

— Нет, с вами конкретно разговариваем, а там теоретически. Так вот, он думает что эти помощники могли бы потянуть.

— Как звать помощников?

— Карп и Михась Толстый.

— Подумаю, ладно.

— А по Куренкову не надумали?

— Почти надумал, — улыбается он и тут же переводит тему. — Ты на ночь будешь оставаться? Взвесил?

— Буду, — «забываю» я о своём вопросе, не хочет отвечать и не надо. — Только мне нужен один одноместный и один двухместный.

— Аппетиты растут, да? — посмеивается Злобин. — Скоро со взводом будешь приезжать?

— Не я такой, — улыбаюсь я. — Жизнь такая.

Вечером отправляюсь к Ирине. Ребята выходят со мной. Игорь ловит такси, а я стою с Пашей на краю тротуара и держу покупки. Сходили в Елисеевский и набрали всяких вкусностей. Когда всё заработает, нужно будет купить машину, может быть, даже не одну. Клиентов развозить да и самому пользоваться, чтобы вот так не стоять и не ждать у моря погоды. Но это с выигрышей.

Наконец, удаётся поймать частника, и мы двигаем в сторону Останкино. Уговор такой, если я в течение получаса не выхожу, они возвращаются в гостиницу и ждут моего звонка, вечернего или утреннего. Поэтому один человек всегда должен быть на телефоне. Без мобильных не фонтан, конечно, но как-то приспосабливаемся.

Ирина уже дома и ждёт моего прибытия.

— Это что⁈ — изумляется она. — Егор! С ума сошёл! Будешь месяц у меня жить, пока всё не съешь. Смотри, у меня окорок есть, салат. А это?

— А это шампанское, мой свет. А это икра красная, масло и батон. Там ещё колбаса какая-то, конфеты, опять же. В общем разбирайся, хозяйка.

— Хозяйка тебе, не смеши, — покачивает она головой. — Открывай шампус, я сейчас бутерброды сделаю.

— Ага, — бросаю я и иду осматривать её владения.

Мебели почти нет. Квартирка маленькая, но зато в Москве, и район отличный, а мебель дело наживное. Правда от всей этой необустроенности, тусклой лампочки под потолком, дешёвых тюлевых занавесок и вещей, наваленных на стул, веет депрессивной безнадёгой.

— Ты что, сухое взял? — спрашивает Ирина.

— Брюта не было, — отвечаю я, — Но производство Абрау, прости, я же в этом городе пока чужак, не ведаю, что где найти. Хотя людей некоторых интересных уже знаю. Я тебя с ними обязательно познакомлю.

— А полусладкого не было? — игнорирует она информацию о людях.

Ну, да, у неё вокруг и своих интересных личностей хватает.

— Ира, ты прямо, как товарищ Сталин, он тоже послаще любил. Но пойми, то что слаще сухого — вообще не шампанское.

— Поучи меня, учитель, — смеётся она. — Садись за стол, давай, будем объедаться. Я сегодня и не ела ещё толком.

Мы усаживаемся и со всей страстью предаёмся греховному чревоугодию. Пьём шипучку, заедаем икрой, окороком, сервелатом, голландским сыром и даже «Рокфором». Едим солёные грибы, консервированные фаршированные перчики и торт «Наполеон».

— Не знаю, что теперь с нами будет, — говорит Новицкая под конец трапезы. — Пошли отсюда, не могу больше на еду смотреть. Пойдём, экскурсию тебе проведу. Посмотрел уже хоромы мои?

— Посмотрел.

— Ну вот, так и живём, — говорит она с лёгкой грустью.

— Это ничего, — подбадриваю её я. — Обустроишься, обрастёшь вещами и людьми, царствовать ещё будешь. Не переживай, всё наладится. В первое время всегда так.

— Надо прилечь, а то я сейчас упаду.

Она заходит в маленькую спаленку и опускается на кровать, прямо поверх покрывала.

— Иди, — хлопает она ладошкой рядом с собой. — Ложись вот сюда.

— Ира…

— Просто полежим. Давай.

Я опускаюсь около неё.

— Отвернись от меня, — командует она. — Ляг на бок. Давай-давай.

Я повинуюсь. Тогда она тоже поворачивается на бок и прижимается ко мне. Она обнимает меня одной рукой и кладёт ногу поверх моих ног.

— Ириш…

— Т-с-с-с… — перебивает она. — Давай просто полежим молча и всё. Не надо ничего говорить, хорошо? Просто полежим.

И мы лежим. А потом засыпаем и спим так, прижавшись друг к другу всю ночь. Я просыпаюсь раньше неё и аккуратно, чтобы не разбудить, встаю с постели. Она поворачивается на спину и сладко причмокивает.

Почему-то сердце сжимается от непонятной и глупой жалости. Дурак, человек на подъёме, она растёт, стремится к новым высотам, а ты тут со своей жалостью нелепой… Но чувство не проходит.

Я принимаю душ и когда выхожу, застаю Ирину на кухне.

— Завтрак, — с улыбкой объявляет она. — Садись. Ешь и иди, а то мне собираться надо.

На завтрак идёт то, что осталось от ужина. Осталось много, а голод я ещё не нагулял.

— Ир, этот Арсений… Ты извини, что я лезу.

— А, — беспечно машет она рукой. — Это так, ничего серьёзного, просто знакомый. Не ревнуй. Правда, даже не флирт, чепуха, одним словом.

— Я за тебя беспокоюсь, мне кажется, он человек властный и ревнивый, я таких встречал в жизни. Ты бы от него подальше держалась, пока слишком далеко не зашло.

— Брагин, не наглей. Я к тебе с расспросами не лезу и ты не лезь. Сказал, в Узбекистане загорел и я делаю вид, что верю, видишь? В трусы же к тебе не заглядываю? И ты ко мне не заглядывай.

— Ира, я, в отличие от тебя, за себя могу постоять, а вот ты нет.

— Ты меня ещё плохо знаешь, — усмехается она. — Всё, я сказала тебе выкинуть его из головы? Значит выкинь.

— Постараюсь.

— Ну и молодец. Слушай, Егор, спасибо, что переночевал со мной, правда.

— Мне было приятно, улыбаюсь я и тяну к ней руку.

— Нет, — отстраняется она. — С этим всё, ты же знаешь. Просто… спасибо, что мы можем быть друзьями.

— Это тебе спасибо. Ириш, не грусти, скоро всё наладится, правда.

— Конечно, наладится, — кивает она. — Ты только приезжай хоть иногда, не забывай. И спасибо тебе за цветы. Мне было очень приятно.

Я молчу, не зная, что и сказать. Но она сама знает, что нужно говорить, всегда и везде.

— Так, а теперь давай. Мне нужно на работу собираться. Ты когда улетаешь?

— Сегодня, скорее всего.

— Ну, родине привет. Я туда ещё приеду к концу отпуска. Позвоню тебе.

Она целует меня в губы, чуть более нежно, чем этого ждёшь от просто друга и выставляет за дверь.

Я медленно спускаюсь по ступенькам. Странная ночь… Да, и вообще жизнь штука странная… Блин, Пашке с Игорем не позвонил, ну да ладно, пусть поспят, кто меня здесь поджидать догадается?

Я выхожу из подъезда и останавливаюсь, соображая, в какую сторону двигаться к метро. И в этот момент в мою сторону бросается чёрная тень. Человек в чёрном плаще и шляпе. Он пересекает двор и быстро приближается ко мне.

23. Кремлевские звезды

Ну, и кто это может быть, как не только что упомянутый майор Арсений? Он подлетает ко мне, задыхаясь от гнева.

— Племянник, значит⁈ — шипит он.

— О, майор, привет, — простодушно приветствую