Шрифт:
Закладка:
Пострадали многие. Включая Риту, потерявшую работу, Тину, вынужденную выводить собственные вложенные в разные активы деньги и драгоценности, Юлю оказавшуюся в затруднении с личными дизайнерскими проектами. И это было только начало.
Викторию мало заботили грязные деньги Романа, но она должна будет содержать Лёву, по-прежнему посылать деньги родителям. Однако её мать с отцом ни словом не заикнулись о финансах. Они никак не могли понять, каким образом её положение прошло мимо их глаз, почему она ничего не сказала о своей беременности, они чуть не умерли, узнав, что их внуку было сейчас тринадцать лет.
Так что в ближайшее время Вике предстояло подумать, чем зарабатывать на жизнь.
Вика смотрела телевизор на кухне, это Лёва включил его. Хотя большую часть времени подросток искал информацию в интернете. Вика с Антоном уже обсудили ситуацию, и Шереметев попросил её не волноваться и ничего не запрещать сыну. Сказал, что парень должен быть в курсе событий, если ему надо, и вынести свои суждения из происходящего. Им оставалось лишь наблюдать и направлять его действия.
Антон с чашкой чая в руке проследил за взглядом Вики, в правом верхнем углу экрана высветилась смазливая мордашка Вити. Шереметев очень старался не думать, что этот мужчина являлся или мог являться биологическим отцом Вани. Вика подробно просветила его насчёт наклонностей бывшего мужа, но он не всегда был таким. Деньги и вседозволенность, адреналиновая жажда, а ещё страх перед тираном-отцом сделали его тем, кем он стал к своим тридцати. Ему можно было бы посочувствовать, не обладай он натурой труса, но его слабоволие причинило – и ни раз – вред другим.
Вику очень удивил факт отцовства Вити, но она предпочитала не обсуждать это с Антоном. Она знала, что у него много проблем с Ириной. Шереметев был тем типом мужчин, которые не прощают предательства, но в данной ситуации он был вынужден общаться с бывшей.
Алиса вскоре пришла в себя, но ещё оставалась в больнице. Никто точно не знал, сколько времени займёт процесс реабилитации.
В одно из посещений больницы Вика всё-таки пересилила себя и зашла к Ерохину, тот уже был в сознании.
–Ну, что, Роман Сергеевич,– тихо прошептала она и заметила, как тело на кровати дёрнулось и Ерохин захотел повернуть к ней лицо. Но не смог.
Правая сторона его была абсолютно обездвижена. Врачи сказали, что он уже никогда не восстановится и не будет полностью дееспособен.
–Я бы хотела сказать, что мне жаль, но… нет… не жаль. Вы получили ровно то, что заслужили.
Вика старалась отрешиться и не видеть в этом немощном теле своего мучителя, когда-то властного и полного сил. Его мышцы ещё не успели атрофироваться, но это обязательно произойдёт. Когда-нибудь Роман Сергеевич Ерохин превратиться в бледную тень себя прошлого.
Пока что его присутствие по-прежнему заставляло её нервничать, и это ей не нравилось. Сколько ещё времени… лет… пройдёт прежде чем он утратить свою власть над ней? Всё закончено. Страдания закончены. Ей не надо платить за право жить на свободе собой.
Она не знала, что ждёт Ерохина после суда. Да и не хотела знать.
В любом случае, это уже больше не её история.
Они, хихикая как школьники, ввалились в тёмную квартиру. Дверь с лёгким щелчком закрылась, и Вика расслышала, как Шереметев повернул ключ в замке.
Затем взял её за руку и потянул за собой, но Вика споткнулась в самый неподходящий момент, падая ему на грудь.
–Антон!
–Шшш… Молчи,– прошептал он, накрывая её слишком разговорчивый рот своим.– Помолчи немного. Это же наш последний поцелуй.
–Последний поцелуй?– озадачено, таким же громким шёпотом ответила Виктория.
–Последний поцелуй свободы. Потому что завтра всё изменится. Ты же помнишь, на что ты подписалась?
Каким-то образом через связи Антону удалось по-быстрому развести их с Виктором, и Вика совсем не удивилась, тотчас же получив предложение прогуляться до ЗАГСа. Её сердцу, переполненному любовь, не потребовалось много времени на лишние раздумья.
–К чёрту такую свободу! Я не хочу быть свободной от тебя…
А потом она просто запрыгнула на него, скрестив ноги за спиной Антона, а он, подхватив её под попку, понёс по тёмному пространству огромной пустой квартиры.
Они то и дело целовались. Вика оказывалась прижатой спиной к стене, но совсем не возражала по этому поводу.
–Тут вообще мебели нет?
–Ну, кровать я купил. Я же предусмотрительный.
–Да… ты такой.
Она зарылась руками в его слегка отросшие волосы, пропуская их между пальцами.
–Я люблю тебя.
–А я люблю тебя. Кажется, я с самого начала знал, что всё так и будет. Спасибо, что доверилась мне.
Вика тихонько засмеялась, наклоняясь и целуя его в шею.
–Спасибо, что был настойчивым и не испугался. И не сбежал.
–А я и не сбегу, и тебе не позволю.
Вика счастливо выдохнула от этих сладких обещаний.
Ей было так легко, и она была такой счастливой, что грудь давило от эмоций. Она больше не сходила с ума молча. Не кричала, ни плакала, не била подушку по ночам от бессилия. Ей хотелось, как в детстве, словно маленькой девочке, скинуть обувь и нестись по широкому полю. Ей хотелось, чтобы ей снова было шестнадцать или восемнадцать, она бы тогда многое сделала правильно: выучилась, жила бы с родителями, воспитывала Лёву, как своего сына.
А теперь ей хотелось жить обычной жизнью. Обычной для других, но долгие годы не доступной для неё.
Вика крепко обняла Антона за плечи и потёрлась носом о щёку.
–Никуда я не убегу. Я хочу быть с тобой и с Лёвой. Мне не нужно никуда бежать, чтобы быть счастливой… Ну, а теперь хватит разговоров. Где там наша новая кровать? Иди показывай.
Они снова рассмеялись, и Антон понёс Вику по направлению к их будущей спальне.
Разве мог он хоть в чём-то отказать своей любимой женщине?
