Шрифт:
Закладка:
Короче, младший брат уверял, будто ее знал, что это такое и к чему приведет. А когда понял, то было уже поздно.
— Я хотел признаться. Хотел объяснить, как все было. Но она, эта тетка, сказала, если буду говорить, мне никто не поверит. А проблем будет больше. Сказала, что все нормально решится. Надо только молчать. Если молчать не буду, то вон, мамка без работы останется. И у бати все гораздо хуже будет.
Алеша замолчал, понуро опустив голову. Мать тоже молчала. Зато батя, как всегда. Повернулся ко мне а потом спросил.
–Славик, ты вообще понимаешь что-нибудь? Что этой лярве надо
Глава 23
— Так… Все готово? — Батя окинул взглядом компанию, собравшуюся в коридоре.
Компания не сильно большая, но и коридор не зал филармонии, на коллективные сборища никак не рассчитан. Поэтому даже от такого количества людей создавалось впечатление, будто нас не четверо, а целая толпа. Сам отец стоял возле выхода, рядом я и сумка с вещами, потом — мать, за ней суетился Алеша. Он вообще после того, как высказался, стал вести себя иначе. Много теперь говорил и был в приподнятом настроении. Облегчил душу, типа того.
— Готово, готово…Виталик, может все-таки огурчиков? Хоть баночку. Неприлично с пустыми руками.
Отец посмотрел на мать с таким выражением лица, что стало понятно даже ей, огурчики идут на хрен.
— Валентина, что за настойчивое желание всунуть свои огурцы хоть кому-то. Ничего пока не понятно. Едем на ша́ру. На дурака. А ты все со своей жратвой.
— Ну, так если все наладится, надо же покушать, человека угостить. Вы что, голодные будете?
Батя тяжело вздохнул, покачал головой.
— Валя, хорошая ты у меня женщина, но иногда такая простая, аж слов не хватает. Мы по-твоему, огурцами благодарить будем этого… — Отец посмотрел на меня, а потом несколько раз щелкнул пальцами, намекая, чтоб я подсказал.
— Степана Аркадьевича, бать.
— Вот! Степана Аркадьевича, и огурцами. Ну, ты даешь вообще. Тут, если вопрос решится, хорошего армянского коньяка надо, не меньше. Да и того не хватит отблагодарить.
Все происходящее, честно говоря, выглядело, как настоящая авантюра. По мне, выражение «на дурака» подходило максимально точно..
Батя до конца подробностей не рассказывал. Заявил, мол, на месте все будет понятно, а загадывать раньше времени нечего. Я так понял, в процессе их переговоров с Сергеем Николаевичем родился какой-то план по восстановлению справедливости. Кроме первой части этого плана, где мы должны отправится в Москву, пока ни черта больше никто из нас не понимал. Но отец выглядел очень вдохновленным. Просто лидер мировой революции, не меньше. Я его таким никогда и не видел. Да он таким никогда и не был. Вот в чем прикол.
— Виталик, не пойму одного. Как вы в эту проклятую Москву поедете? — Мать до сих пор пребывала в шоке.
От момента, когда отец сообщил о поездке, до непосредственно самой поездки, прошла всего лишь ночь. Мы не думали, что все будет настолько буквально. Поговорили, обсудили, поплакали. Ну, точнее, поплакала мать, и то больше для поддержания атмосферы. Отец, к примеру, наоборот был доволен до одури. Он потом весь вечер ходил по дому, говорил протяжное, но очень непонятное «Эх…» и потирал ладонь о бедро. Было бы у него две руки, думаю, он бы ладони друг о друга потирал. Но за не ипенеем второй конечности, выражал свое удовлетворение, как мог.
До позднего вечера обсуждали случившееся. Выспрашивали подробности у Алеши. Но даже после его рассказа, который по кругу был озвучен раз десять, ни черта понятнее не становилось. Вернее, сама ситуация повернулась, так сказать, лицом.
По сути, вроде бы, на первый взгляд, стало ясно.
Аглая Никитична поспособствовала тому, чтоб Леха занял мое место. Причем, план у нее был такой изначально. Судя по всему, я и попасть в школу-интернат был не должен.
Видимо, когда стало известно, что меня согласились принять в команду, я тем самым помешал Симонову. Отсюда и сложились обстоятельства, спровоцировавшие историю, в которую ухитрился вляпаться Алеша.
Теоретически, все понятно. Практически, вообще ничего не ясно.
То, что Аглая Никитична далеко не так проста, как могло бы показаться, я сообразил еще в тот раз, когда мы всей компанией заседали у Симоновых дома. Но не настолько же.
Да и вообще, я просто сильно хотел увидеть Леху и спросить: почему? Нет, конечная цель вполне ясна. Очевидно, это — место в команде школы ЦСКА с последующим переходом в молодежку. Я вполне понимаю, многие ради меньших результатов делают вещи гораздо хуже. И да, если мыслить стандартами пятнадцатилетнего подростка, то какая-то ерунда, вся эта возня. Ну, подумаешь, играет там или тут. Играет же. Ну, подумаешь, не поехал в столичный клуб сейчас. Сделает это позже. Однако, если смотреть взрослым взглядом, то выходит ни хрена б себе.
Перевестись из школы провинциального города в интернат спортивного клуба такого уровня — это сто процентов обеспечить себе стабильное будущее. А если еще вспомнить, что через совсем непродолжительное время грядут мощные перемены в стране, так вообще все заиграет другими красками. Сколько игроков рванут в период распада страны в западные клубы? До фига и больше. А здесь, на родине, спорт заглохнет совсем. Поэтому, да, такая, казалось бы, мелочь будет стоить реально целой жизни. Другой вопрос, что Аглая об этом знать никак не может. Если она не всевидящая Ванга.
Но даже без реальных перспектив сложного будущего, до которого осталось каких-то четыре года, любой адекватный взрослый человек за возможность вырваться в столичный клуб пойдет по головам. Вот Симоновы и пошли.
Но все равно до конца картинка не складывалась. Общий смысл был теперь понятен, а частного я никак не мог рассмотреть. И это не считая того, что от Лехи вообще ничего подобного не ожидал. Он казался мне правильным, порядочным, честным парнем. Самым умным из нашей компании. А тут такой поворот. И еще, конечно, интересовал вопрос, когда они успели спеться с Ленкой. Симонов всегда демонстрировал в ее сторону более, чем прохладное отношение. Недолюбливал. Получается, притворялся? Так, что ли?
