Шрифт:
Закладка:
Я приготовила чаю для Гума, отказавшегося пить кофе, который я берегу в укромном местечке для Рика. Он сидел передо мной на кухонном стуле, малость сгорбленный, будто выстиранный, и не переставал водить ложечкой по чашке. Глинь-глинь. Долгое молчание. На дворе стояла осень, но послеобеденные часы были светлы. Он странно смотрел на меня, изучал мельчайшие детали, лишь глаза его были живы и полны лихорадочного огня. Он пугал меня. Гум нервничал, и я чувствовала, что он готов на все. На все, непонятно ради чего. Наверное, чтобы забрать меня. Или чтобы предаться воспоминаниям. Он завел разговор о нашей первой проделке, это было летом 1947 года…
«Помнишь, Ло, тот мотель со смешными кроватями, которые начинали вибрировать, если закинуть туда монетку в двадцать центов? Ты сломала эту штуку, повредила механизм, прыгая на кровати и пытаясь заставить ее вибрировать сильнее. Даже изголовье, и то отвалилось, а каркас весь прогнулся, и нам пришлось уматывать, будто ворам…»
«Да, я помню…»
А потом он спросил:
«Что ты делала все это время, моя Ло? После… после меня?»
«Все и ничего. Я поехала с Клэром, немного пожила у него, не в штате Нью-Йорк, а в его доме в Калифорнии. А потом мне пришлось выживать – спать на улице, есть из помоек, считать каждый цент. Я даже побывала в приюте, ты себе не представляешь…»
«Этот Клэр, это он тебя выкрал?»
«Нет, я сама с ним поехала. Но идея принадлежала ему, это был его план».
«Почему, Ло?»
«Я не знаю. Чтобы что-то поменять, полагаю».
«Поменять что?»
«Жизнь».
«И тебе удалось? То есть, я пытаюсь сказать, с ним тебе было лучше, чем со мной?»
«О нет, Гумми! Нет…»
Не знаю почему, но мне не хотелось разочаровывать его. У него был такой побитый вид, такой… добродушный и безобидный. Я никогда не видела его в таком состоянии. Обезумевшим и разбитым одновременно, будто ему больше нечего было терять, нет, скорее, будто он уже все потерял.
Он все спрашивал, настаивал, снова и снова. В результате я выложила правду о Клэре. Со всеми деталями. Рассказала о его грубости, об угрозах, о фильмах и о жизни в замке… Гум хватался за голову, глаза его становились похожими на пылающие больничные окна. Теперь я уверена, что Гум отыщет Клэра и прикончит. Я не сомневаюсь: я ясно увидела это в тот момент, когда говорила ему о фильмах, предназначенных для просмотра на стенах «честных» мужчин.
Я часто представляла себе этот миг как миг мести и освобождения. Гум поражает Клэра пулей в грудь, словно огромного гризли из замка, а сам, повинный в убийстве, заканчивает жизнь на электрическом стуле. Оба моих демона, наказанные друг другом. Я мысленно управляла ими и думала, что мне станет лучше от этого. Но нет. Этим вечером мне все безразлично. Я даже не буду читать газеты: мне плевать на то, что станет с ними обоими.
Самая странная и выбивающая из равновесия сцена этой патетической встречи произошла снаружи – возле старой маминой машины, на аллее, ведущей к трассе. Перед тем как уехать восвояси, Гум обернулся, посмотрел на меня долгим взглядом и спросил, почти содрогаясь, любила ли я его… да, любила ли…
Я не знала, что ответить: я никогда об этом не задумывалась!
Я вернулась домой в тишину и покой. От рыжего сентябрьского солнца наш дешевый паркет из деревянных досок сверкал, словно очень старый настил на тонком паруснике, разрезающем морскую гладь. Я приложила руки к своему животу, почувствовала, как ребенок толкается, и подумала о Ное. Я костями почувствовала, что Бог выбрал меня, меня, чтобы я основала новое небо и новую землю.
Я пережила потоп и божий гнев, но сегодня наконец все начинается.
Долорес Гейз, которую называли Лолитой, к несчастью, умерла при родах в затерянном на северо-западе Соединенных Штатов городке Грей-Стар. Это произошло в день Рождества 1952 года, ей было семнадцать лет.
Несмотря на заявления доктора Джона Рея-младшего, ее дочь Анна выжила и сама оставила потомство: детей и внуков, чьи имена мы не раскроем, чтобы они продолжали жить спокойно. Что же до Гумберта Губмерта, Гума, или же Гумми, как и писали в газетах в то время, он умер в тюрьме от инфаркта миокарда 16 ноября 1952 года, предварительно разыскав и убив Клэра Куильти. Он ушел из жизни за несколько дней до начала процесса по своему делу.
Но какой бы ни была его судьба, все наши мысли устремляются к Долорес-Лолите, от которой осталась лишь стопка истрепанных тетрадей. Эта девушка пронеслась в нашем небе словно комета. И под стать комете сгорела, очутившись в земной атмосфере. Долорес-Лолита оставила за собой огненный след, заметный и по сей день.
Благодарность автора
Хочу выразить благодарность Жан-Полю Энтовену за чтение книги и за его поддержку.
Также спасибо Жоану Зарке, Кларе Телье-Савари и Жоффре Ле Гильше за их энтузиазм.
Сноски
1
Il m’aimait. Grasset, 2004.
2
Как было упомянуто в предисловии, предложения, выделенные курсивом, в оригинале дневника были подчеркнуты или написаны другим цветом.
3
В дневнике на французском.
4
«Черная полоса» Делмера Дэйвса, 1947 г.
5
«Эта прекрасная жизнь» Фрэнка Капры, 1946 г.
6
Песня Перри Комо, 1947 г.
7
«Убийцы» Роберта Сьодмака, 1946 г.
8
Песня Френсиса Крейга в исполнении сестер Эндрюс, 1947 г.
9
Скорее всего, имеется в виду повторная радиотрансляция или передача отрывка пресс-конференции Чарли Чаплина в отеле «Готам» в Нью-Йорке, данная по случаю выхода его фильма «Месье Верду» в 1947 году.
10
Китайский театр Граумана – известнейший кинотеатр Лос-Анджелеса, расположенный в огромных размеров здании по бульвару Голливуд, 6928, где с 1920 года показывают премьеры. Именно здесь в 1940-х годах проходили церемонии вручения премии Оскар.
