Ара сделала знак дерева над своим сердцем.

— Уже много лет я рассказываю вам, какая она. Я хотела бы, чтобы мы были более осторожны в этом книжном деле, более скрытны... но ты не слушала. Вовлекать в это дело монаха было безумием. Ты его почти не знаешь! — Она подняла руку, чтобы остановить ответ Ноны. — Мне нужно бежать. Не думаю, что Сестра Железо более добродушна, чем Сало! Тебе тоже лучше поторопиться. Я уверена, что есть какая-то важная молитва, которую нужно прочитать...

Покачав головой, Ара умчалась прочь, меч подпрыгивал у нее на ноге. Нона с некоторой завистью смотрела, как подруга пересекает площадь. Жалость Ары была плохо скрыта, и это жгло, хотя Нона понимала ее. Она повернулась спиной к мечу, к искусству теней и к тайнам Пути. Ее друзьям потребуется время, чтобы понять этот выбор. Нона со вздохом посмотрела в сторону Собора Предка. Ветер нес запах дыма. Если когда-нибудь и было время для молитвы, то именно сейчас.

Чайник перехватила Нону у дверей Собора.

— Ты устроила адский беспорядок на складе Яблока. Ради Абета, что это было?

Ложь, начавшая формироваться на губах Ноны, испарилась под пристальным взглядом Чайник:

— Глупая ошибка. Мне очень жаль. Я извиняюсь.

— Ну, ты должна! — Чайник толкнула Нону в плечо, все еще сердясь. — Ябби в ярости!

— Тогда почему она предложила мне Серое?

— Настоящий вопрос, почему ты не взяла его? — Чайник тряхнула головой, словно пытаясь сбросить с себя глупость решения Ноны.

— Я первая спросила, сестра.

— Она... ну, она все равно предложила бы тебе Серое... По крайней мере, предложила бы, если бы было время успокоиться. Но... — Чайник замолчала, и глаза ее заблестели от слез.

— Но что? — Тыльные стороны рук Ноны закололо. Она знала, что скажет Чайник.

— Но... но она пообещала Настоятельнице Стекло, что предложит тебе Серое, что бы ни случилось.

Глаза Ноны затуманились, во рту пересохло. Что бы ни случилось.

— Почему ты не взяла его? — спросила Чайник. — Яблоко считала, что никто не может быть Сестрой Благоразумия, не умея работать с тенью. Она всегда собиралась предложить тебе Серый из-за обещания, но, на самом деле, она не хотела, чтобы ты взяла его до того дня, когда ты прошла проволока-испытание. И тут она поняла. Ты родилась для этого, Нона.

— Я не взяла его потому, что дала обещание. На смертном одре Настоятельница Стекло попросила меня стать Святой Сестрой, и я поклялась, что это сделаю.

Некоторое время они молча смотрели друг на друга.

— Она все еще делает это, не так ли, сестра? — спросила Чайник. — Даже мертвая, она все еще играет в долгую игру, которую никто из нас не понимает. — Она метнулась к Ноне, яростно обняла ее, и убежала.

Нона вошла в Собор Предка, погруженная в свои мысли. Она не знала об обещании, которое Настоятельница Стекло попросила у Сестры Яблоко, но знала — или думала, что знает, — в какую игру играет и будет играть до конца.

В необъятности купола Предка, стоя на коленях перед статуей Предка и глубоко погруженная в свою безмятежность, Нона не замечала, как приходят и уходят другие Святые Сестры. Часы текли и колокола говорили, Брей и Ферра боролись за ее внимание, хотя теперь день для нее определял железный голос Ферры, как и для всех монахинь.

В свою первую ночь в качестве Святой Сестры Нона спала в своей монашеской келье, случайно той же самой, в которой она спала почти десять лет назад в ту ночь, когда прибыла в монастырь. Лежа без сна на узкой постели, она думала об Аре, лежащей в ее собственной узкой кровати в трех кельях от нее. Аре, которая взяла Красный. Ара, которой она не могла позволить причинить вред. Не из-за какой-то загадочного приказа Настоятельницы Стекло, но по велению собственного сердца. И когда, наконец, сны пришли, они были тревожными. Ее сны были тревожными, наполненными криками, кровью и светом корабль-сердец.

ПРЕРВАВ ПОСТ, НОНА следовала за призывом Ферры к куполу для второй молитвы, когда заметила послушниц, бегущих из своей аркады к Залу Меча. Не один класс, но все вместе. Послушницы Святого Класса бежали вместе с девочками из Красного Класса, вдвое ниже их ростом. Нона позволила унести себя потоку, который принес ее не к Залу Меча. Вместо этого послушницы и полдюжины монахинь присоединились к остальным на краю Скалы. Рост Ноны позволял ей хорошо видеть.

— Предок присмотри за ними. — Стоявшая рядом с Ноной Сестра Роза заломила руки, глядя в темное от дыма небо.

Пожары на востоке продвинулись за ночь и, казалось, горели у самых стен столицы. Даже из Сладкого Милосердия Нона видела, что дорога, протянувшаяся на пять миль до Истины, была забита повозками, все они направлялись в одну сторону, к убежищу императорских стен.

Резкий звон Битела привел монастырь к ступеням настоятельницы. Собравшиеся монахини и послушницы узнали, что враг действительно находится в десяти милях от Истины, его передовые отряды движутся по окрестным деревням группами из десятков и сотен солдат.

— Никто из вас не должен покидать монастырь иначе, как с моего разрешения, — объявила Колесо с порога большого дома. — Мы будем ждать приказов Церкви. Сестры Железо и Яблоко организуют оборону периметра.

Неожиданно настоятельница спустилась по каменным ступеням своего дома и остановилась среди послушниц Красного Класса. Она провела костлявыми пальцами по светлым кудряшкам самой маленькой девочки.

— Если еретики подойдут к нашим дверям, мы будем сражаться с ними. Сражаться до последней капли нашей крови. — Ярость покинула ее голос. — А пока... Молитесь, сестры, молитесь.

Нона вернулась в Собор Предка и последовала приказу. В то время, как Ара присоединилась к патрулям Красных и Серых Сестер, защищавших монастырь, Нона преклонила колени перед золотой статуей Предка, одна из многих фигур, приносящих свои молитвы.

Настоятельница Колесо присоединилась к ним на некоторое время, чтобы почитать вслух из Книги Предка. Она читала, что они благословенны, что вечность ожидает их в славе и благости дерева, с которым связаны все рожденные от женщины и в котором все соединены. Потом она опустилась на колени рядом с Ноной и молча помолилась.

Когда молитва кончилась, старуха положила руку Ноне на плечо, чтобы помочь себе подняться.

— Молись, дитя. — Она встала и посмотрела на ряды склоненных голов. — Твоя вера — это дар, который делает их сильными.

Нона осталась стоять на коленях и, хотя множество мыслей боролось за ее внимание, она пробежала в голове литанию Св. Аффида, день которого праздновали сегодня. Монахини в черном молились по обе стороны от нее, каждая держа перед собой тлеющую ароматическую палочку. И, возвышаясь над их головами, стоял Предок, как всегда молчаливый, ничего не обещая, но наблюдая за их жизнью и ожидая их прибытия.

Хотя никто из них не говорил об этом, казалось, что все они могут быть вызваны к Предку в течение следующих нескольких дней или недель. Скифроулцы были не более милосердны к предполагаемым еретикам, чем инквизиция к их собственным. Они могли позволить Куполу Предка остаться стоять, но ни одна из сестер, которые ухаживали за ним, не переживет падения Истины.