в своей квартире. Если вы сейчас же не уйдете, вернув мне ключи, я позвоню в пункт охраны или вовсе полицию. Решайте быстрее.

Я достала из кармана халата телефон, а вторую руку протянула за ключами. Римма Павловна сомневалась еще добрую минуту, а затем положила массивную связку мне в ладонь.

— Я этого так не оставлю, — наконец сказала она. — Я расскажу об этом своему сыну.

— Удачи, — помахала я рукой на прощание.

Заперла за свекровью, подумав, что замки нужно будет поменять, мало ли у кого есть еще ключи, а еще предупредить охрану. Глубоко вздохнула и прошла на кухню. Налила себе чай, села в кресло и погладила живот.

— Все хорошо, — сказала я животу. — Не обижайтесь на свою бабушку. Она имеет полное право не любить меня, но в вас она души чаять не будет, я уверена.

Глава 49. Марат

Аню вернули в клинику к концу осени. Младенцы развивались хорошо, мы регулярно проверяли их состояние. Причина была в другом. Очередной приёму врача выявил новую проблему — начала стремительно укорачиваться шейка матки.

— Нехорошо, — покачала головой Вера Викторовна. — Не так не хорошо, чтобы паниковать, но все же подстраховаться не помешает. Утром жду вас с вещами, палату подготовят.

— Это говорит о том, что роды скоро начнутся? — с тревогой спросила Аня. — И что делать, если они начнутся?

— Принимать, — привычно улыбнулась наш врач. — У нас прекрасная команда, роды мы примем. Оба ваших малыша уверенно перешагнули за килограмм веса и точно жизнеспособны. Но мы постараемся дотянуть до двух килограмм, родим богатырей.

После той брачной ночи Анька, как-то незаметно переехала в мою спальню, чему я только рад был. Эта ночь — последняя перед госпитализацией. Я неожиданно для себя привык к постоянному присутствию Ани рядом. С Женей все было иначе. Мы и поженились потому что наш брак был выгоден и рационален. В браке особо друг другу не мешали, сосуществуя где-то параллельно. Потом жил один. И наверное, только сейчас понял, каково быть женатым по настоящему. Я любил Аню, остро чувствовал ее присутствие рядом и от мысли, что теперь на несколько недель один остался, становилось грустно.

— Все, теперь я вернусь домой уже с детьми, — сказала Анька в темноту.

— Веселая начнётся жизнь, — поддакнул я. — По поводу няни не надумала?

— Сколько смогу, буду справляться сама. А там дальше решим.

И уснула. Я слушал ее дыхание. Положил руку на живот — спят тоже. Как-то обидно даже, могли бы и попрощаться. Утром еще потрогаю живот, сонно подумал я и уснул тоже. А утром торопливо пили кофе, упакованные сумки уже ждали возле дверей.

— Все хорошо будет? — вдруг испуганно спросила Аня.

— Обязательно будет, — кивнул я. — Иначе не может, мы столько старались.

Я оставил её в клинике и уехал в офис. Вечером вернулся. Мы завели настоящую семейную традицию — смотреть вместе сериал. Я приезжал, мы запускали очередную серию и сидели рядышком в полумраке палаты. Я не столько наблюдал за развитием сюжета, сколько наслаждался близостью жены.

— Без меня ни одной серии не смотреть, — строго велела она.

Хотя сама была поймана за тем, что втихаря вчера смотрела следующую серию. Коварная. Я нашел ее руку и сжал тонкие холодные пальцы. Анька все еще была худой, но за время пребывания дома все же немного округлилась.

— Так хотелось бы самой их родить, — шепнула она мне. — Как положено, в муках.

— По моему ты уже достаточно намучилась.

— Ты пойдёшь со мной на роды? Женщины рожают тысячи лет, а мне... Страшно.

— Пойду, я уже и анализы сдал, — поцеловал я ее в лоб. — Первым увижу пол детей и буду дразниться.

— А я и так знаю, — хмыкнула Анька.

— И кто же?

— Мальчишки.

Я покосился на жену с подозрением.

— Выспросила на УЗИ и мне не сказала?

— Нет. Просто знаю.

Как Анька легла в больницу, сразу активизировалась мать. Я уставал. Работы, как назло, было валом, и ни отложить ее, не отодвинуть, кровь из носу до нового года нужно было закончить. Раньше я просто торчал бы в офисе до ночи, но теперь меня ждал сериал в больничной палате. Домой возвращался уже в потёмках, принимал душ и снова садился за компьютер. А тут — мама. За неделю явилась в гости трижды, раньше мы бывало, месяцами не виделись и жили вполне счастливо.

— Мама, — устало поздоровался я. — Я только работать сел, а тут вставать, идти открывать.

— Если бы не твоя жена, я бы открыла дверь своими ключами и вошла.

— Не вошла бы. Мы замки сменили.

— Да уж... Этой палец в рот не клади.

Я пошел ставить чайник — сыновний долг требовалось отбывать.

— Аня и слова плохого про тебя не сказала. Это тебя злословить тянет.

— И о чем вы с ней беседуете?

— О жизни. О нас. О детях.

Хотя именно с Аней я понял, что разговор, как способ времяпровождения, особой роли не играет. С Аней все было интересно. И спорить взахлеб о цвете коляски, и о социальной программе для пенсионеров в комбинате, а то и просто молчать. Невозможно приятное чувство ее близости компенсировало почти все и в особых приправах не нуждалось.

— Дети... Ты же понимаешь, что они не твои?

— Мама, я об этом уже давно не думаю. Ты единственная мне этим тычешь. Отцу и тому неважно. Я их принял, как принял и полюбил их мать.

— Ты мог бы еще попытаться завести своих детей.

— Хватит. Мама, если ты любишь меня, ты должна пусть не полюбить, но хотя бы принять Аню. Я не переменю своего решения.

Мама недовольно поджала губы.

— Ты всегда был так упрям... Я не могу этого обещать.

— Хотя бы попытайся.

Я приобнял маму на прощание. Такая маленькая, диву даюсь, как родила такого огромного меня. Мне мама даже в детстве маленькой казалась.

В середине декабря я ехал по привычному маршруту — из офиса в клинику. Заехал в бургерную — Аньке хотелось чего-то вредного. Купил и газировки. В палате она включила сериал, сама зашелестела бумагой, разворачивая бургер. Надкусила и застонала от удовольствия. У меня даже тестостерон подпрыгнул.