Я впиваюсь зубами в нижнюю губу. Я действительно надеюсь, что он подталкивает меня к уходу из-за его экзаменов, а не из-за своих глупых предположений обо мне и Дарреле.

— Готова? — Спрашивает Даррелл.

Я киваю.

Даррел хватает мой контейнер с едой навынос и засовывает его в пластиковый пакет. Он снова делает это ‘кладет руку мне на поясницу’, и это заставляет меня чувствовать себя маленькой и защищенной, и я ненавижу его. Почему он ведет себя как ревнивый парень? Почему я нахожу это скорее забавным, чем отталкивающим?

Я сажусь в машину и хмурюсь, когда Даррел трогается с места. Ругательные слова вертятся у меня на кончике языка, но ему звонит клиент, отчего выражение его лица полностью меняется, и я теряю свой шанс.

— Александра, спасибо, что позвонила мне. — Даррелл делает паузу и поправляет наушники. — Я знаю. Чувствовать такие вещи нормально. Что не в порядке, так это воздействовать на них. — Мышцы его лица становятся все более и более напряженными, пока он слушает все, что говорит его клиент.

Я изучаю его, пытаясь понять, что происходит.

Даррел смотрит прямо перед собой. — Тебе может так казаться, но помни, что это не твоя вина. Твоя подкорково-лимбическая система отличается от других людей. Вот почему ты принимаешь лекарства… — Он делает паузу. Еще один резкий вдох. — Александра, помни, мы можем использовать этот язык, чтобы выразить то, что мы чувствуем, но мы не можем зацикливаться на этом.

Я наклоняюсь вперед, гадая, как я могу ему помочь.

Его пальцы сжимаются на руле. — Александра, даже если устройство твоего мозга изменилось, оно все равно не владеет тобой. У тебя все еще есть власть. Ты контролируешь центр управления. Делай глубокие вдохи. Ты дышишь?

Через наушники я слабо слышу, как кто-то пытается отдышаться. Мое сердце бьется все быстрее и быстрее. Что, если эта девушка сделает что-нибудь, что навредит себе или другим?

— Александра, ответь мне, — твердо говорит Даррел.

Из его наушников доносится скрипящий звук. Мое беспокойство зашкаливает. Почему Даррел сейчас так спокоен? Я схожу с ума, и я даже не отвечаю за безопасность этой цыпочки.

— Александра, ты могла бы что-нибудь сделать, чтобы успокоить свои мысли, пока не прибудет помощь? Что-нибудь вроде раскрашивания или… да, я знаю, ты думаешь, что это не сработает, но… нет, Александра. Не перелезай через свой балкон.

В голову приходит идея. Я включаю радио, подключаю его к телефону и начинаю проигрывать не слишком оптимистичную песню о Белизе. Это Стиг Артист, один из крупнейших дэнсхолл-исполнителей в стране. Песня о том, как оторваться от земли и двигаться вперед.

Даррел бросает на меня испуганный взгляд. Я указываю на приборную панель автомобиля, где отображается название песни и исполнитель. Даррел секунду смотрит мне в глаза, прежде чем опустить подбородок в едва заметном кивке.

— Александра, я бы хотел, чтобы ты послушала эту песню. Сосредоточься на песне, хорошо? — Даррел вытаскивает наушники и нажимает на значок динамика на своем телефоне.

Машину наполняет хриплое дыхание девушки. — Ч-что это за музыка? Я никогда ее раньше не слышала.

— Это песня из… — Даррел переводит взгляд на меня, как будто он в тупике.

— Белиза, — шепчу я.

— Белиза, — говорит ей Даррел.

— Где это? — В ее тоне слышится нотка удивления. Как ребенок, узнающий о Нарнии. Я надеюсь, она не думает, что Белиз — это какая-то страна в глубине шкафа.

— Ты видишь, насколько велик мир, Александра? В нем так много всего, что ждет тебя. Так много всего, чего ты еще не испытала.

Я прижимаю ладонь ко рту и шепчу: — Спроси ее, нравится ли ей эта песня.

Даррел прочищает горло. Его спокойный и утонченный голос едва слышен из-за музыки, поэтому я немного убавляю звук Стига-Исполнителя.

— Александра, тебе нравится песня?

— Гм… да.

Я ухмыляюсь. У нее хороший вкус.

— Скажи ей, что я пришлю ей плейлист позже, — шепчу я.

Даррел бросает на меня укоризненный взгляд.

Я толкаю его в плечо. — Скажи ей.

— Александра, — Даррел облизывает губы, — со мной моя подруга. Она говорит, что пришлет тебе плейлист позже. — Телефон замолкает. Даррел нажимает. — Моя подруга из Белиза. У нее есть много историй, которыми она может поделиться с тобой, но сначала ты должна уйти с этого балкона, хорошо?

На заднем плане возникает суматоха. Кто-то рядом с Александрой кричит, и по линии разносится ворчание.

Я бросаю на Даррела безумный взгляд. — Что это? — Я шлепаю его по руке и продолжаю шлепать, поскольку шум становится громче. — Что происходит? — спросил я

— Дина позвонила родителям Александры, — тихо говорит он. Любой, кто посмотрит на его холодное выражение лица, подумает, что он абсолютно невозмутим, но я замечаю дрожь в его пальцах и то, как он сглатывает. — Они ближе к ней, чем я. Они могли бы добраться туда раньше меня и помочь ей принять лекарство.

Снова шорох. Снова плач. Снова шарканье.

Кто-то поднимает трубку, потому что она потрескивает и ударяется обо что-то твердое.

— А-алло? — произносит новый голос.

— Миссис Олдридж, я все еще здесь, — отвечает Даррел.

— Я… — это единственное слово, Миссис Олдридж уходит прежде, чем она срывается и орет.

Мое сердце сжимается до такой степени, что прекращает кровообращение. Я чувствую, как что-то течет по моей щеке, и понимаю, что это слеза. За ним следует другой.

Эта бедная семья. Психическое здоровье — это не то, что часто обсуждается в моем доме или даже в моем сообществе. Раньше я думала, что игнорирование наших психических проблем делает нас сильнее других людей. Это сделало нас немного более непобедимыми. Видишь? Мы не плаксы. Мы не сдаемся. Мы сильнее всех.

Но насколько разрушительна культура, которая замалчивает слабость и несовершенство, когда каждый человек ущербен, сломлен и способен изнашиваться? Сколько срывов было у людей из-за того, что они изо всех сил пытались достичь этого невозможного стандарта "иметь в жизни полный порядок"?

— М-мистер Хастингс, я… — Она шмыгает носом, — спасибо вам за то, что вы сделали сегодня.

— Миссис Олдридж, как долго Александра не принимала свои лекарства? — Тон Даррела не обвиняющий, но твердый и авторитетный. Он не рычащий Даррел, или ворчливый Даррел, или веселый Даррел. Он мужчина, на котором лежит ответственность за сохранение хрупких умов и перегруженных семей вместе.

— Я не знаю. Я… мы думали, что она принимала свои лекарства, но я думаю, она выбросила их, когда мы не смотрели.

Даррел притормаживает перед моим