Шрифт:
Закладка:
— Молодцы, ребята, быстро отозвались! — рявкнула Нефертари. Маги не отреагировали. Кольца-когти чертили в воздухе резкие, рваные узоры, и змейки молний бегали по земле, вычерчивая рисунок магического круга. Наконец, выжженный в камне узор завершился, и волшебница спросила подчиненных: — Знаете, что делать?
— Не извольте беспокоиться, — ответил статный колдун с короткой седой бородой. Его тело украшало множество порезов и колотых ран, но держался он столь невозмутимо и твердо, что казалось, словно он напился Эссенции. А может, так и было, нос мертвого волшебника плохо способен чувствовать запахи.
— Тогда, не будем медлить, — сказала волшебница. — Стефано, Вильям, тащите этих скотов сюда. У нас мало времени.
— Да, сестра.
Толпа марионеток столпилась в широком узоре магического круга, даже не подозревая, какая участь их ждет. Да это и не важно, они поймут это, когда станет уже слишком поздно.
Волшебники заняли позиции и замкнули круг. По линиям запульсировала энергия. Концентрация волшебников росла, их силы, разные по природе и могуществу, вливались в узор волшебной печати. Разумы колдунов слились в едином порыве, в одном мощном порыве, одном изъявлении Воли.
Приди, Шесемун!
Приди, Пожиратель Душ!
Прими свою жестокую тризну!
Раздави головы наших врагов, сделай из мозга их вино нашей победы!
Славься, демон и Бог! Славься, дух подземелий и кладбищ!
Славься, Вечный Кутила!
Приди, Шесемун, и исполни нашу Волю!
* * *
Кларисса и Эльза несли на себе спящего Бральди. Ангус рассвирепел и с былой удалью рассекал солдат Механистов, напрочь позабыв о том, что его положение Барона уже ничего не значит. Он утонул в шуме битвы, и теперь плыл в волнах кровавой ярости.
Архимаг Молох шел рядом, не особенно волнуясь о своей безопасности. Стоило кому-либо пробежать мимо разгоряченного Вампира, волшебник щелкал пальцем, прокручивая в левой руке яшмовые четки, и враг рассыпался в едком зеленом облаке, оставив лишь смрадную пыль в ржавых останках брони. Сарес указал им место второго святилища, куда не сможет пробраться ни один чужак. На одежде беглецов красовалась кровавая печать хозяина дома, позволявшая им пройти в убежище, не иссохнув при этом до основания. Довести их до безопасного места, и тогда Молох присоединится к своим братьям и сестрам. Хотя и не исключено, что он может опоздать. Не страшно. Нефертари, какой бы стервой она не была, выполнит свое обещание. О Вальдране и «близнецах» можно даже не думать — они стабильны и честны, как титановый клинок.
— Она близко, я чувствую! — прорычал Ангус. Из-за угла выскочил Механист и направил на него тяжелое ружье. Загрохотала бесконечно длинная очередь, и Вампир уже приготовился получить заряд свинца.
Грохот продолжался, но смерть все не настигала беглецов. Кларисса и Эльза взглянули на Архимага. Тот спокойно вертел на пальце яшму, а пули рассыпались алым песком, не долетая до цели. Пахло гарью и ржавым железом.
— Верно, — сказал он, зажав четки в костлявой ладони. Механист упал на пол кучей ржавчины вместе со своим странным, и слишком громким оружием. От грохота слабо звенело в ушах. Будь здесь хоть одно живое существо, наверняка лишилось бы слуха. — Кровавая магия охраняет погреб. Сарес очень поспешил, любой Лич учует ее, едва зайдя внутрь. — Волшебник повернулся к женщинам. — Как он?
— Бормочет без остановки, — сказала Кларисса, перехватив тело Гостя поудобнее. — Что-то про гуляку-кровопийцу.
— Вечного Кутилу, матушка, — добавила Эльза. — Я тоже вижу его. Он придет из мертвого сада и устроит свой пир. Справедливость ему не к лицу, но такова Воля.
— Эльза, ради Божьей милости, не сейчас!..
— Она права, — сказал Архимаг. — Нефертари начала призыв. Нам стоит поторопиться. Шесемун не разбирает своих и чужих.
— Это что еще за дерьмо? — выпалил Ангус.
— Шевели задницей, Барон, если хочешь жить.
Слишком медленно реагируют, подумал Молох, глядя в серое небо сквозь разбитые окна. Машинопоклонники явно не рассчитывали, что в их дела вмешаются Архимаги. Иначе в ход уже пошли бы некромехи и дирижабли взмыли в воздух, сбрасывая со своих крошечных люлек бомбу за бомбой. Он уже один раз видел это. Самолично заплатил Механистам, чтобы выбить стаю ангелов, вырезавших целый город и развесив трупы на шпилях охранной стены. Самые подлые химеры, каких только мог породить этот мир, высотой с два человеческих роста, крылатые Пожиратели, разбрасывающие свои острые, словно кинжалы, «перья», заклинающие глупое зверье и ведущие его за собой. Такого светопреставления Архимаг не видел очень давно. Город уже нельзя было отстроить заново. Все, что осталось — выжженный пустырь, красующийся оспинами упавших бомб и разбитыми зубами чудом уцелевших строений.
В любом случае, стоит поторопиться. Не Епископат и Механисты, так Нефертари уничтожит этот город ко всем чертям.
* * *
За всю дорогу Гаро не произнес ни слова. Он смотрел вперед разноцветными глазами, сжимая и разжимая свои Истинные пальцы. Мальчик ушел. Его место заняло двухсотлетнее чудовище, забывшее о том, что когда-то это юное тело было всего лишь юношей, родившимся и умершим столь незавидно.
Отец и не пытался заговорить с ним. Слишком много дел им предстояло свершить. В конце концов, Гаро должен был когда-нибудь повзрослеть, не став полноценным мужчиной, но настоящим Зверем. Этот Путь давался ему лучше, чем какой-либо иной.
Адизель уходила все дальше от них. Сарес чувствовал ее боль. Чувствовал, как его вторая голова покоится у нее на руках, и как хлещут по белой спине жгучие плети. Мука и злоба слились в раскаленном котле, название которому — глава семьи. Ноги сами собой шагнули в беспросветные просторы Тьмы, и обнаженное тело Вампира растворилось. Гаро последовал за ним.
Отец и сын бежали следи серых невзрачных теней, сухих и безжизненных отражений реального мира. Черное море, окружавшее их, трепетало и вздрагивало от пронзающих мироздание потоков волшебства. Архимаги не жалели сил, чтобы стереть в пыль всех предателей, чего бы это не стоило этому проклятому городу. Сарес прибавил шагу, Адизель приближалась быстрее. Пожиратели там, за пределами Тьмы, плетутся, как черепахи, и с каждым мгновением к ним с тихим шорохом подбиралось возмездие.
Неровной вереницей хозяйка дома и оставшаяся в живых свита плелись на длинном поводке за фигурами в черных рясах. Сзади их то и дело подгоняли солдаты, то и дело всаживая сбившимся с шага пленникам посеребренный штык на стволе винтовки.
Адизель тоже не обделили вниманием, проткнув руку, держащую высохшую голову почившего супруга.
