Наконец, он набрался решимости и толкнул дверь. На него сразу же обрушился гул металлического лязга и движущихся механизмов. Он никогда прежде не бывал внутри локомотивов, но то, что он видел сейчас, походило больше на железнодорожных монстров начала прошлого века.

Обходя движущиеся втулки и другие механизмы, о предназначении которых Дмитрий мог только догадываться, он пытался рассмотреть любой намек на местных обитателей. Душное помещение было затянуто паром и дымом, первые ручейки пота уже потянулись по его телу. Дмитрий заподозрил, что спустя пару минут придется избавляться от внешней одежды, если он хочет избежать обморока. Пройдя несколько метров вперед, он увидел что проход ведет к открытому жерлу печи, в которой полыхало пламя. У ее стены колыхалась огромная фигура, делая короткие рубленые движения.

Подойдя ближе, он смог рассмотреть гиганта получше. Раздетый по пояс человек со спутанной гривой волос и скрывающей лицо бородой, как заведенный орудовал лопатой, засыпая в жерло печи уголь, гора которого была рассыпана тут же. Нагнувшись к горе, гигант взвалил на плечо нечто увесистое. Дмитрий не мог разглядеть, что именно. Но стоило человеку приблизиться к печи, как он разглядел на его плече большой мешок, перемазанный чем-то темным. С мешка отчетливо слетело вниз несколько бурых капель, и Дмитрий остолбенел, пораженный внезапной догадкой. Освещенные пламенем печи пятна оказались не темными, а скорее багровыми.

Машинист тем временем подтянул мешок к жерлу и, поднатужившись, метнул его внутрь. Пламя вмиг отреагировало и окатило его снопом искр в ответ. Человек отшатнулся, довольно кряхтя и вглядываясь в огонь. Теперь тот вел себя иначе и будто бы приобрел красноватый оттенок. Машинист, видимо, удовлетворился таким результатом и взявшись за лопату, вновь продолжил неистово засыпать уголь в печь. Несмотря на ревущий гул машин, к которому сейчас добавлялся и шум разошедшегося пламени, до Дмитрия доносились обрывки фраз гиганта-

– Уголек… Ух, разогнались. Сейчас родимую… Подавятся, твари.

– Мне бы сойти – негромко произнес Дмитрий.

Несмотря на то что его слова не должны были быть слышны в царящем грохоте человеку, стоящему и в полуметре, кочегар мгновенно выпрямился.

Бережно захлопнув створку печи, он перехватил черенок лопаты и, не глядя, швырнул ее в сторону Дмитрия. Он едва успел заметить металлический штык инструмента, который со свистом пронесся у него над головой и лязгнул железом где-то позади. – Ты смотри, бережет как, – хмыкнул человек, обтирая черные от угля руки засаленной тряпкой. – Мне сказали, я к вам должен, если уйти хочу. – Ко мне. Правильно. А зачем?

Громила отвечал на удивление осмысленно, что после обрывочной коммуникации с остальными обитателями поезда казалось уже непривычным.

– Меня… Ждут, – отвечать было тяжело, словно необходимая информация выуживалась глубоко из подкорки сознания.

Человек закончил вытирать руки и стал приближаться. Оценивая его габариты, Дмитрий осознал, что ничего не сможет с ним поделать, если этот гигант не умерит свои агрессивные амбиции.

Не доходя до него пару шагов, Палыч остановился и начал всматриваться в лицо Дмитрия. За исключением своего огромного роста, он вполне походил на обычного человека. Из-за бороды было тяжело определить возраст, но развитые жгуты мышц говорили о том, что он далеко не старик.

– Ты с нами остаться можешь, – будто увидев то что искал, изрек машинист. – С Борисом Аркадьевичем, ему теперь без Тоньки и поговорить не с кем.

– Да кто вы вообще тут все? – Злость стала вскипать, вытесняя усталость. Снова все не может сложиться просто и без туманных полунамеков.

– Путники здесь. Те, кто покоя в жизни не нашел. Едем по стране нашей большой, ею дарами питаемся, – махнул он рукой в сторону печи.

– В той жизни, – тщательно стал подбирать слова Дмитрий, у меня есть еще дела.

– Не всякому зову следовать дозволено. Черные тропы много боли и зла явят, – глухо проронил машинист.

Дмитрий молчал, продолжая смотреть в его заросшее лицо.

– Что же, воля твоя. На роду тебе самому решать, как сгинуть. Готов цену уплатить?

Нутром Дмитрий ощутил, что вариантов ответа мало и все они ему не понравятся.

– Билет я уже предъявил, – тихо произнес он.

Раскатистый хохот заглушил звук машин.

– Нас покинуть – дороже будет. Стоп-кран штрафом облагается.

В небольших глазах Палыча заплясал огонь, сродни тому, что появился в пламени после скармливания печи окровавленного тюка. Обхватив Дмитрия за плечи, он приподнял его над собой и вплотную приблизился к его лицу.

– Что унесешь, все твое, – зарычал он и осклабил рот.

Дмитрий успел удивиться, что зубов у него совсем не оказалось. Рот напомнил пустую пещеру, втягивающую в себя воздух.

В это мгновение его сознание померкло и стало казаться, как он сам становится частью воздуха. Ушла боль от незалеченного плеча, перестала саднить щека. Вот только чувство окрыленности омрачало то, что он не поднимался вверх, а тянулся все ближе в распахнутую пасть машиниста.

Ощутив, что способен еще краем сознания контролировать тело, он что есть силы ударил в висок держащего его громилу.

Никакого видимого эффекта это не принесло, хватка не ослабела ни на секунду.

Еще немного и он осознал что перестает чувствовать нижнюю часть тела. Скосив взгляд он увидел что тело будто раздваивается и из него проступает призрачная тень. Тень, которая уже тянется