Бабушка думает, что папа какой-то козел, — Левка очень возмущен. — ты ведь так не думаешь? Правда? Потому что… потому что ты тоже часто с ним не соглашалась.

— Я знаю.

Горько усмехаюсь. Что мне еще сказать детям? Прикинуться дурочкой? Это не сработает.

— Я знаю, — вновь повторяю я. — Да, я в последнее время была… сама не своя. И с папой у меня были сложности. Были, но мы постараемся все уладить, все обговорить и понять, что, — глубоко выдыхаю, — что любим друг друга.

Да, любим, но нас смогли обмануть, запутать и отвратить друг от друга.

— Ты любишь папу, да? — спрашивает с надеждой Яна, для которой моя нелюбовь к Гордею могла стать трагедией, как для дочери. — Любишь?

— Люблю, — касаюсь ее щеки и улыбаюсь. — Да, я чуть об этом не забыла, но вспомнила.

— Это хорошо…

Яна со всхлипами обнимает меня, уткнувшись в плечо заплаканным лицом:

— Это хорошо, что вы любите друг друга…

Левка тоже не выдерживает. Неуклюже и по-мальчишески обнимает меня и судорожно на грани слез выдыхает:

— Блин, Янка, чо творишь?

— Не специально, — опять всхлипывает она. — Ты же тоже боялся, что разведутся…

— Мы не разводимся, — тихим и виноватым шепотом отвечаю я. — Нет, не разводимся. Мы будем вместе, потому что врозь мы не сможем жить.

— Твой отец знал, какой ты! — доносится крик Алисы. — Бессовестный! Отца довел до смерти, теперь за меня взялся? Сгноишь в психушке? Такая у тебя благодарность?!

Улавливаю в голосе свекрови те нотки, которые пробивались и в моих претензиях к Гордею и криках. Холодок пробегает по спине.

— Почему она так говорит? — сипит Яна.

Крепко обнимаю ее и Левку:

— Сейчас надо быть терпеливыми, милые. Это не ее слова, не ее мысли, не ее чувства… Не ее, но она должна прожить их, выплеснуть и найти себя.

— А чьи тогда? — спрашивает Лев.

— Вашего, — закрываю глаза, — дедушки.

Глава 58. Ты и я

Мои мама и папа предлагают остаться с Алисой после приезда скорой и укольчика успокоительного.

Они понимают, что нам с Гордеем после всей правды не стоит находиться в доме Вячеслава, где даже стены, кажется, пропитались его сладковатыми миазмами контроля, слежки и давления.

Дышать тяжело.

Пока Гордей возится с вещами детей у машины, я поднимаюсь к Алисе в комнату в желании попрощаться и хоть как-то убедить в том, что никто не хочет от нее избавиться.

— Ну, Лиса, — вздыхает мама. — Милая моя. Полежишь, мы потом чай попьем, посидим в саду… Пусть дети едут домой. Куда ты?

Замираю у приоткрытой двери.

— Может, на них тень какая, — шепчет моя свекровь. — Да и я сама эту тень чувствую. Очиститься надо.

— Хорошо, поехали в храм, помолимся, — неуверенно и немного удивленно отвечает мама, не понимая о какой тени идет речь.

— Нет… Тут нужен другой человек. Другой, — голос у Алисы дрожит. — Надо было его на похороны пригласить… Надо было, но я подумала, что вы ведь не поймете. Какая я дура. И Гордей такой не просто так… С ним же все было хорошо, а тут как с цепи сорвался… Это духи…Темные духи…

— Алиса, ты меня пугаешь. Какие, духи? Ты чего?

— Он и Лялю почистит. Мы со Славой раз в месяц у него чистили себя… И все было хорошо…

— У кого? — я решительно распахиваю дверь и захожу в спальню.

Алиса подрывается с кровати и кидается ко мне. Мама, которая стоит у комода, напряженно поджимает губы. Боится, что подруга могла сойти с ума.

— Лялечка, — Алиса берет меня за руки, — поехали, а? Уговори и Гордея, а? Поедем сейчас к шаману. Он поможет. Надо очистить семью от смерти. Очистить Гордея.

Я могу в шоке только недоуменно моргать.

Алиса знала о шамане?

Так она вместе с мужем поехала крышей?

— Алиса, какие шаманы? — мама не выдерживает и повышает голос. — Ты же взрослая здравомыслящая тетка. Да, Слава умер. Да, люди умирают.

— Твой муж живой! — Алиса оглядывается. — Да что ты знаешь? Вот умрет твой…

А после срывается в слезы:

— Прости, Господи, прости… Я не хотела… — накрывает лицо ладонями и всхлипывает, — я и к шаману этому хочу… просто Слава всегда к нему тащил… Я не знаю, что со мной… Не знаю…

Мама возвращает ее в кровать. Накрывает одеялом и ложится рядом. Обнимает и вздыхает:

— Лиса, ты же во все это не верила никогда.

— Не верила, — закрывает глаза и складывает руки на груди. — Слава увлекся, а я… я просто за компанию. Перетерпеть часок, пока этот болезный пляшет и песни поет и домой. Славе скучно было. А, может… — задерживает дыхание и торопливо шепчет, — может, из-за близости смерти уже был не в себе… а я не поняла…

О, вы многое не знали и не понимали. И не подозревали.

— Отпускаем детей? — спрашивает мама, поглаживая Алису по плечу. — Пусть едут. А мы тут, как взрослые, повеселимся.

— Шаман… — прячу руки за спину. — Что за шаман? И где его искать?

— Ляля, — мама приподнимается, — прекращай. Ты, что, сама собралась к шаману? Что за бред, блин?

Я перевожу на маму твердый взгляд, по которому она должна понять, что я не из-за любви к шарлатанам спрашиваю, где можно найти этого чертового шамана.

— Заедем с Гордеем и попросим, чтобы он для Вячеслава… ммм… спел и станцевал, — лгу без зазрения совести. — Если он верил, то пусть это будет последней данью уважения. И забудем.

— Да, так будет правильно, — Алиса садится и с тоскливой благодарностью смотрит на меня. — Верил он в эту ерунду, что поделать.

Через несколько минут спускаюсь на первый этаж, крепко сжимая в пальцах клочок бумажки с адресом.

— Что там? — к лестнице шагает тревожный Гордей. Как оголенный провод. Может замкнуть. — Что так долго? Поехали.

Спускаюсь к нему и вкладываю клочок с адресом в руку. Он недоуменно расправляет его и поднимает взгляд:

— Что это?

— Шаман, — едва слышно отзываюсь я. — Не знаю, есть ли смысл с ним беседовать… Твой отец и