— А чем занимается Анфиса? — вопросительно посмотрела на парня Асия.

— Вебкамщица.

— Это что? — не поняла она. — Она снимается на веб-камеру?

— Асия, дорогуша, — улыбнулась Марина, — вебкамщица не просто снимается на камеру, а делает это голой. Она за деньги выполняет извращённые прихоти зрителей. Ну, знаешь, как это происходит? Резиновые письки, плётки и всё такое.

— Ой! — испуганно с долей отвращения на лице округлила глаза Асия. — Я таким точно не буду заниматься! Это же отвратительно. Как можно показывать своё обнажённое тело кому-то, кроме мужа? Фу! Если бы я знала, что она таким занимается, то не стала бы ей помогать.

— Не стоит её осуждать, — Марина думала о том, как бы эта проститутка не стала клеиться к их парню. — Я тоже против подобного и не стала бы таким заниматься, но работа на удалёнке имеет ограниченный спектр вакансий. Не всем повезло быть программистами. Нам нужно решить, чем мы будем заниматься.

— Марина, — продолжила Асия, — ты даже не рассматриваешь другие варианты?

— А нет других вариантов, — вздохнула она. — Или ты поверила в то, что нас просто так вывезут за границу? Это при том, что нам известно расположение базы террористической организации?

— Но девочки говорили, что из-за границы от спасённых приходят пожертвования, — заметил парень.

— Девушек могли переправить, минуя лагерь, — Марина хоть и недолго соседствовала с Лисаевым, но переняла его холодное рациональное мышление и повышенную наблюдательность. — А могли и вывезти отсюда. Но никто не говорил, что с ними после этого случилось. Кто готов поручиться за то, что «Свобода» не продаст нас в проститутки куда-нибудь в Испанию? Кто-нибудь хочет из одного сексуального рабства попасть в другое⁈ — пристально посмотрела она на Андрея.

— Не горю желанием, — покачал он головой из стороны в сторону. — Но с чего ты решила, что спасённых продают на панель?

— Всего лишь предположение, Андрюш. Нам действительно неизвестна судьба других спасённых, а «Свобода» в первую очередь террористическая организация. И я бы предпочла быть в ней ближе к верхушке, а не её снабженцем.

— Марин, — обратился к ней Андрей, — давай будем объективными — мы не бойцы. Из всех нас только Асия что-то представляет из себя в качестве оперативника. По крайней мере, она касанием может вывести противника из строя.

— Я не хочу причинять кому-либо вред, — честно призналась Асия.

— Вот видишь, — продолжил парень. — А с моей способностью выходить против аристократов смерти подобно. Если только я не научусь использовать её без интимной близости. Теоретически это возможно, но для этого я должен возненавидеть человека. Только на ком мне тренироваться?

— И что будет, если ты кого-то возненавидишь? — с любопытством разглядывала его Марина.

— Теоретически, я смогу ослабить его или её способность до того уровня, когда противник станет не опасней обычного человека. Но это пока сработало всего один раз, и то при интимной близости.

— Какая страшная у тебя сила… — Марина стала выглядеть задумчивой. — Если ты натренируешься использовать свою силу таким образом, а Асия научится не только улучшать внешность, но и усиливать физические возможности, то из тебя получится опасный противник.

— То вилами на воде писано, — парень усиленно размышлял над их ситуацией. — Пока же я умею только работать руками. И то, работник из меня так себе. Полноценным сантехником я так и не стал — попросту не успел ничему научиться. Могу лишь выполнять обязанности разнорабочего: что-нибудь починить, крышу подправить, за территорией приглядывать.

— И что, Андрей, — иронично изогнула губы Марина, — ты так и будешь всю жизнь рабом у «Свободы»⁈ Чинить всякое, за деревьями ухаживать и тому подобное…

— Почему рабом? — подключилась Асия.

— Да потому, дорогая моя, — продолжила Марина, — что так и есть. Давайте смотреть на факты. Эти упрямцы нам говорят следующее: рабочие могут находиться лишь на территории санатория, они должны отдавать организации половину дохода, и это на всю жизнь. Что это, если не рабство? Пусть оно и замаскировано под помощь спасённым, но оно есть. Либо ты хорошо зарабатываешь и имеешь некоторые поблажки, либо работаешь на общественных началах и не имеешь нихрена. Скажи, Андрей, ты же общался с Гореславом?

— Вчера мы полдня с ним провели, — отозвался парень. — Я был у него в гостях.

— И как он живёт? — прищурилась бывшая соседка.

— Еды у него много, но… — он задумался, пытаясь вспомнить, что ему показалось странным в обстановке дома Гореслава и в нём самом. — Телефон, — выложил он полученный от парня аппарат.

— У тебя был другой смартфон, — сразу заметила Марина.

— Мы вчера со Славой немного повздорили. В результате этого мой телефон был разбит. Парень отдал мне свой старый телефон. И вот что я заметил — у него нет ничего из того, что есть у девчонок. Вся техника базовая для обеспечения быта. Почти вся одежда такая же, как нам выдали. И хотя у него много продуктов, но их все он приносит с работы. У него нет ничего покупного. Даже водка, и та самодельная из кондитерского спирта.

— Вот так всегда, — вырвался у Марины сарказм, — надеешься, что тебе в еду добавят спирта, а он тю-тю. Что и следовало доказать. Это самое настоящее рабство под видом оказания помощи. Мол, мы даём вам прикрытие от бывших хозяев и место жительства, обеспечиваем вас всем необходимым, но за это нужно платить. Иначе можете валить за границу, но там вам будет плохо.

— То есть, — нахмурилась Асия, которая приличную часть жизни практически провела в рабстве у дяди и тёти, — нам не стоит становиться рабочими и выбирать вариант с пробегом за границу?

— Не стоит, Асенька, — подтвердила собеседница.

— Значит, — тяжко вздохнула восточная красавица, — у нас остаётся лишь один вариант.

— Всё верно, дорогая моя, — кивнула ей Марина. — Вариант только один, а остальные не вариант. Нам кровь из носа нужно стать сильней и попытаться забраться на вершину ближе к руководству «Свободы».

Андрей глубоко погрузился в