– И я действительно горжусь дочерью, – прошептала Мария, словно пытаясь убедить саму себя, что у нее нет ни капли зависти к успеху своей маленькой дочери. Зато есть страх за ее будущее. За то, чьей женой она станет…

Наконец Мария потихоньку поднялась с постели и оделась. Она чувствовала кисловатый запах пота, которым разило от ее тела, но времени на то, чтобы сходить за водой и омыться, у нее не было. Слегка отодвинув занавеску, она глянула в спаленку мальчишек. На матрасе спал один Эдуардо. Других сыновей не было.

Мария постаралась не паниковать. В конце концов, вчера был такой суматошный день. Наверняка у половины односельчан родственники тоже не вернулись домой, заночевав прямо там, где их настигла ночь. Вот и три кузена Хозе из Барселоны тоже завалились спать прямо на полу в кухне, даже не сняв сапог, один и во сне продолжал прижимать к себе гитару, другой уснул с бутылкой бренди в руке. Мария осторожно пробралась мимо них, вышла на улицу и отправилась в хлев, чтобы покормить скотину, собрать немного хвороста, развести огонь в очаге и начать готовить завтрак.

Стояло великолепное солнечное утро. Долина внизу радовала глаз буйством зелени на фоне безоблачного, ослепительно голубого неба. Буйным цветом зацвела дикая вербена, ее розовые, желтые и оранжевые соцветия и бутоны рассыпались по всей траве, воздух был напоен пряными запахами дикой мяты и шалфея. В деревне было тихо: все жители еще спали после бурной и насыщенной событиями минувшей ночи. Сегодня соревнования в Альгамбре продолжатся, а потому очень скоро процессия односельчан снова отправится в дорогу, чтобы попасть к началу второго дня конкурса.

– Buenos dias, мама, – поздоровался с ней Эдуардо, входя на кухню. Мария как раз помешивала на огне жидкую кашу из маиса, которая кипела в чугунном котле.

– Buenos dias, сынок, – откликнулась Мария, не отрываясь от плиты. – Братьев своих не видел?

– Видел вчера вечером обоих в Альгамбре, но…

– Что, Эдуардо?

– Ничего, мама. Не волнуйся. Проголодаются, и оба вернутся домой.

Эдуардо взял свою миску с кашей и вышел с ней на улицу, усевшись на ступеньках крыльца. Тела на полу тоже зашевелились.

Остаток утра прошел в непрестанных хлопотах: Мария только успевала наполнять миски кашей, чтобы хоть как-то облегчить похмелье у родственников, и без конца таскала ведра с водой из колонки, расположенной у подножья горы. Однако к обеду никто из ее двух младших сыновей так и не объявился дома. Хозе уже собрался снова идти в Альгамбру, и Мария стала просить мужа поузнавать там у людей, не видел ли кто их сыновей.

– Перестань накручивать себя понапрасну, жена, – строго попенял ей муж. – Наши сыновья уже взрослые мужчины и могут сами позаботиться о себе.

– Но, Хозе, какой же Филипе мужчина? Ему ведь только тринадцать лет.

– Я и сегодня буду в этом нарядном платье? – поинтересовалась у матери Лусия, возникнув на пороге кухни и лихо крутнув свой шлейф. Мария увидела, что личико дочери все перемазано, скорее всего, шоколадом, а ее ноги по цвету ничем не отличались от земли, на которой она сейчас стояла.

– Думаю, что нет, – ответила ей мать. – Ступай ко мне. Я помогу тебе снять платье. Мы же не хотим его испортить или чем-то вымазать. А потом, когда все разойдутся, я посажу тебя в чан с водой, положу туда и твое платье и устрою вам хорошую стирку. Отмою всю грязь, – добавила она с улыбкой.

– Не снимай платье, mi princesa, и пусть все узнают тебя. Ведь именно тебя они захотят увидеть и сегодня, – объявил отец.

– Ты что, снова берешь ее с собой в Альгамбру? – удивилась Мария. – Но ты же слишком устала, детка, чтобы опять отправляться в путь, – обратилась она уже к дочери.

– Ничего она не устала! – рявкнул в ответ Хозе, не дав дочери раскрыть рта. – Минувшей ночью сама Ла Макаррона короновала ее как новую королеву фламенко! И ты полагаешь, что ей не хочется упиваться своим триумфом, не хочется наслаждаться успехом, да? А вместо этого хочется торчать здесь, дома с тобой… Ты этого хочешь, Лусия, да? – повернулся он к дочери и слегка подмигнул ей.

– Можно, мама, я пойду с папой? Ведь ты же знаешь, сегодня вечером будут объявлять победителей.

– Но тебя среди них не будет. Годами еще не вышла, – негромко пробормотала Мария в ответ. Потом быстро отерла личико дочери влажной тряпкой и постаралась, как могла, пригладить ее черные кудри, хотя времени на то, чтобы снова смазать их маслом и опять заплести кудри в аккуратную косу, уже не было. Лусия тут же вырвалась из материнских рук, непослушные кудряшки вихрем взметнулись за ее спиной.

– Идем, Лусия. Сейчас я оседлаю мула, и ты поедешь на нем в Альгамбру, чтобы лично приветствовать там своих поклонников и почитателей. – Хозе подал руку дочери, та тут же метнулась к нему и схватила протянутую руку.

– Пожалуйста, не держи ее там допоздна, – крикнула Мария мужу, стоя на крыльце у входа в пещеру. В этот момент три кузена Хозе вышли из кухни и тоже поспешили вслед за ним.

Целый день Марию, как она и предполагала, донимали посетители. Всем хотелось услышать из первых уст историю триумфа маленькой девочки, в которую вселился дух duende. Когда же Мария терпеливо объясняла, что Лусии нет дома, некоторые, наиболее любопытные, все равно заглядывали в дом, шныряли по комнатам, проверяя, уж не прячется ли девочка в каком-нибудь темном углу. Мария готова была провалиться на месте от стыда: ведь с утра у нее не было даже времени, чтобы заправить постели и навести относительный порядок на кухне. В жилых комнатах сильно воняло табаком, потом и застарелым алкоголем.

– Завтра Лусия будет дома, – уверяла собравшихся Мария. И тогда да! Она обязательно станцует для односельчан в самой большой пещере, которую деревенские использовали для всяких публичных мероприятий.

Даже Паола, мать Марии, лично поднялась на гору, чтобы увидеться с дочерью и внучкой.

– Слышала, она там устроила настоящее представление, – сказала Паола, потягивая воду из алюминиевой кружки и вытирая вспотевший лоб.

– Да, мама, так все и было.

– Твоя прапрабабушка, которая была ворожеей, мне не раз говорила, что в нашей семье должен появиться необыкновенный ребенок. Неужели это Лусия?

– Все может быть.

– Что ж, время покажет, насколько правильным было это ее пророчество. Ведь, по закону, Лусия пока еще не может выступать открыто. Она еще слишком мала. Надо подрасти. Правда, в некоторых семьях на такие пустяки, как возраст, не обращают ровным счетом никакого внимания. Но очень надеюсь, что в вашей семье все будет иначе. – Паола недовольно зыркнула на дочь своими темно-карими глазами.

– Хозе хочет сделать из нее звезду. Да и сама Лусия этого тоже очень хочет, – ответила Мария, подавив вздох и забыв на время о своей обычной осторожности в разговорах с матерью.

– Но ты же ее мать! – резонно возразила дочери Паола. – Тебе решать! Ты отвечаешь за то, что творится под крышей твоего дома, разве не так? Честное слово, Мария, я тебя совсем не узнаю. С тех самых пор как ты вышла замуж за Хозе, ты превратилась в такую серую бессловесную мышку. Уж не поколачивает ли он тебя, а?