Шрифт:
Закладка:
Масштабы этого процесса не могут не впечатлить – из 115 с лишним тысяч судебных дел, рассматривавшихся в соответствии с постановлением от 7 августа 1932 года, проверено и пересмотрено было 95 с лишним тысяч – чуть ли не все! На свободу вышли 37 с лишним тысяч человек, находившихся в заключении «за пять колосков». К началу 1939 года осужденных по этому постановлению в местах лишения свободы оставалось немногим более 27 тысяч человек. «Но ведь и они были невиновны?!» – скажете вы, подразумевая, что все сидевшие «за колоски» были лишь жертвами судебного произвола. Не торопитесь. Напоследок приведу выдержку из донесения, поступившего на имя Сталина от руководителей ОГПУ в начале 1933 года:
«…В Ростове-на-Дону имели место масштабные хищения хлеба. Хищениями была охвачена вся система Ростпрохлебокомбината: хлебозавод, 2 мельницы, 2 пекарни и 33 магазина, из которых хлеб продавался населению. Расхищено свыше 6 тысяч пудов хлеба, 1 тысяча пудов сахара, 500 пудов отрубей и другие продукты. Хищениям способствовало отсутствие чёткой постановки отчётности и контроля, а также преступная семейственность и спайка служащих. Общественный рабочий контроль, прикреплённый к хлебной торговой сети, не оправдал своего назначения. Во всех установленных случаях хищений контролёры являлись соучастниками, скрепляя своими подписями заведомо фиктивные акты на недовоз хлеба, на списание усушки и на развес и т. п. По делу арестовано 54 человека, из них 5 членов ВКП(б)».
Это никак не «бедные колхозники» и не «пять колосков». Думаю, те самые 27 тысяч, продолжавшие «мотать срока» и семь лет спустя после принятия постановления, как раз и относились к этой категории – профессиональных ворюг, которым за «колючкой» во все времена самое место.
Главное же во всей этой истории – ее итоги. Всего за год – с лета 1932 года до лета года 1933-го хищения грузов на транспорте, приведшие Иосифа Виссарионовича в такой гнев, снизились впятеро! В такой же примерно пропорции сократились и кражи колхозного и кооперативного добра – народ проняло. До печенок, до мозга кости, до истинного понимания: «Воровать в СССР нельзя!» Близились времена, когда во многих местностях нашей Родины люди жили, забыв, что такое замок на входной двери…
Вот тут мы подходим к одному из самых интересных мест – разговору о мотивах и побудительных причинах сталинской «жестокости». Заводя речь об имевших якобы место «преступлениях» Вождя и возглавляемого им «режима», либералы-антисталинисты неизменно умудряются шулерски обходить самый главный вопрос: с какой целью они совершались? А ведь это – элементарщина, азбука, которой владеет не то что любой сыщик-«первогодок», а даже курсант учебного заведения соответствующего профиля. У любого преступного деяния непременно должен иметься мотив. Явный ли, скрытый и потаенный – но он обязательно есть! В противном случае мы имеем дело либо с невменяемым маньяком, либо… с попыткой «пришить» кому-то чужие злодеяния. Исключений из этого правила нет и быть не может. Преступление может быть каким угодно – дилетантским или профессиональным, содеянным самым невероятным способом или по веками накатанному «шаблону», совершить его может закоренелый лиходей либо человек, за которым в жизни ничего противозаконного не водилось… Одного только не бывает – преступления без мотива.
И как же с этим моментом обстоит дело у Иосифа Виссарионовича Сталина? Маньяком, безумцем, кровожадным извергом, творившим зло ради самого Зла, он, как бы ни хотелось господам либералам убедить в этом весь свет, не был. Человек или сумасшедший, или нет – это тоже аксиома. Психическая болезнь может скрываться в недрах сознания долго – но не настолько же, сколько Сталин стоял у руля партии и страны. Тем более что, если верить его «обвинителям», окаянствовать Вождь начал немедленно, как только выдвинулся на руководящие посты. И вот еще что – умалишенным Иосифа Виссарионовича не считал ни один зарубежный лидер, посол, журналист или писатель, с которыми он на протяжении собственного правления встречался и подолгу общался в великом множестве. Не было среди собеседников Верховного ни единого, кто, вернувшись к себе на родину и находясь во вполне безопасном отдалении от «жуткого НКВД и страшного ГУЛАГа», принялся бы утверждать: «у лидера СССР не все в порядке с головой»! Одно исключение тут, впрочем, имеется, но о нем я детально упомяну несколько позднее…
Итак, одержимым жаждой убийства маньяком Сталин не был ни в коем случае. Впрочем, гораздо чаще ему приписывают все-таки паранойю – болезненный страх перед несуществующей, вымышленной опасностью, заставляющий людей порой творить самые несуразные вещи. Мол, Сталин всю жизнь боялся, что у него «отнимут власть» – вот и «репрессировал» всех без разбору, устраняя таким образом «потенциальных соперников и противников», Ну, тут так просто не ответишь, давайте разбираться по пунктам. Во-первых, насчет сталинской «одержимостью властью» мы с вами уже все выяснили, кажется. Чушь. Во-вторых, называя в качестве «жертв сталинской паранойи» те или иные известные личности, господа «антисталинисты» если что и демонстрируют, то только полнейшее незнание той самой истории, которую с таким упорством лезут трактовать и «препарировать». Знания, скажем откровенно, даже не на двоечку с минусом, а на твердый и уверенный «кол». Для того чтобы иметь хотя бы приблизительное представление о хитросплетениях и перипетиях тогдашней политической жизни в Советском Союзе и ВКП(б), необходимо распутать такой клубок связей, противоречий и противостояний, в сравнении с которым самая заковыристая японская головоломка покажется вам простенькой детской загадкой вроде «А и Б сидели на трубе…».
Лидеры партии и государства периодически сходились в непримиримых спорах и схватках, сотрясавших келейные пленумы ЦК и всесоюзные съезды. Сегодня они создавали альянсы против одного из собственных однопартийцев, а завтра – уже объединялись с вчерашним оппонентом против недавних союзников. В разнообразнейших «оппозициях» и «уклонах», которые в 20–30-е годы XX века плодились в ВКП(б), как тараканы в кухне у плохой хозяйки, сам черт сломает не то
