Шрифт:
Закладка:
– Так вот ты какой, ромейский олень! – прошептал Владимир, устраиваясь поудобнее и прикладываясь к винтовке.
Расстояние для него – непрофессионального пользователя СВД – было великовато. Поэтому он израсходовал пять патронов, пока ромей не упал. Куда попал, Черных не знал, и очень надеялся, что вообще попал, а это не хитрость гостя с берегов теплого моря. Пока он занимался ромеем, на поле боя наступил перелом. Мазовшане уже десятками бежали с поля боя, переправлялись через речушку и, минуя лагерь и челны, бежали дальше. Еще через полчаса начали сдаваться в плен. Пленных в итоге набралось более двух тысяч. Сколько было убито и бежало, Черныху было неинтересно. Своих он потерял более трех сотен только убитыми.
Вечером доклад о сражении через Полоцк ушел Вязьму. Оттуда в свою очередь пришло решение о судьбе пленных – всех их надлежало отправить в Нижний Новгород. Ближайшие десять лет жить они будут там. Профессиональным воинам, которых, кстати, осталось не так много, предлагалось принести клятву вяземскому князю и служить в городской дружине. Ну, а остальным любителям чужого добра можно было продолжить заниматься тем, чем занимались и на родине. Было разрешено вызвать свои семьи, у кого они имелись. Эту весть до родственников должны были донести отпущенные полоцким князем восвояси инвалиды, потерявшие в битве руки или ноги. На следующий день из бревен бывших укреплений были сложены погребальные костры для погибших с обеих сторон, и воины вместе с пленными отпраздновали тризну по погибшим. Ромея нашли там же, где он и упал. Он истек кровью от двух ран, нанесенных ему Черныхом.
Глава 25
Этой весной после ледохода баркентины в море не вышли. Команды, а также все жители растущего города вместе с гарнизоном готовились к приходу незваных гостей. Из Вязьмы пришло подкрепление. Все мужское население, включая и работников верфей, всю зиму занимались военной подготовкой. Хотя, по мнению начальника гарнизона тысяцкого Клеона Легионера, толку от этого было мало – в поле выпускать их было нельзя. Но на стенах строящейся крепости они что-то могли.
Вообще, город рос. Уже не было нищенских лачуг, да и нищих не было. Работы было много и заработать на кусок хлеба проблемы не составляло. Населения прибавилось изрядно. Увеличилось количество бригад корабелов, выросло количество судовых команд, прибыли их семьи и появились новые уже здесь. И все строились вместе с городом. И всем было что терять. Поэтому к подготовке по отражению набега готовились с полной ответственностью.
Самсонов очень надеялся и желал, чтобы враги не откладывали свое черное дело в долгий ящик. Жаль было терять дни навигации. Это чувство разделяли все живущие морем, но Самсонову и его команде было труднее всех. Этой весной Самсонов сдавал мостик своей баркентины Драговиту. А точнее, тому самому кормчему ярла Драговита. Ярл, говоря современным языком, взял баркентину в долгосрочную аренду. С нее сняли пулеметы, дизель, и «Восток» стала чистым парусником. К этому моменту на Балтике ходило еще два систершипа «Востока» и втроем они за навигацию перевозили львиную долю грузов. Правда, княжеским купцам пришлось раскошелиться и на свои деньги в интересных им портах построить пристани, к которым могли подойти баркентины, исходя из своей осадки. Но это были разовые вложения, которые были быстро отбиты – грузы всех чужих купцов обслуживались на этих пристанях за серебро.
В реалиях ХХ – ХХI веков можно было бы сказать, что вяземский князь фактически «убил» конкурирующие перевозки на кноррах. Купцам нравилось то, что их груз находится под палубой, нравилось удобство его погрузки и разгрузки, устраивала скорость доставки и, главное, цена. Отсутствие гребцов и возможность оплаты за фрахт в один порт назначения в складчину с другими купцами ставили княжеские суда вне конкуренции.
Но существующая реальность была такова, что быть купцом в это время, не имея судна, было невозможно. Каждый возил товар на своем личном кнорре или лодье, часто способных входить в реки и подниматься вверх по течению. И в редких случаях купец или, как здесь говорили, гость, мог взять за немалую сумму попутный груз. То есть с этой точки зрения мало что изменилось. Но! С появлением на Балтике баркентин появился шанс для торговли и для тех, кто не имел возможности выйти в море и ранее сдавал товар перекупщикам – владельцам судов. И вот здесь княжеские мореходы наступили на мозоль фактически всем купцам – владельцам собственных судов. Однако все помнили, чем кончилась затея с нападением на «Восток» в ее первом плавании, и желающих повторить это не нашлось.
Расставался Самсонов с судном с легкой грустью, но без печали. Он и бывшая команда баркентины должны взойти на борт только что построенного барка. И дело даже не в том, что барк был пусть немного, но крупнее «Востока». Князь решил воспользоваться правом первопроходцев и снять все сливки. Самсонову с экипажем предстояло пересечь Атлантику и первыми открыть Америку, положив начало обмену того, чего было достаточно много на Руси, на то, чего было в избытке в Америке – изделия из стали в обмен на золото. Для Самсонова это было вторично, а вот лавры знаменитого испанца Христофора Колумба примерить он не отказался. Но перед таким подвигом нужно было освоить новый корабль. На этот процесс Самсонов отвел месяц, а после…
Из Вязьмы должен был прийти товар для обмена и пара врачей, один из которых был из XXI века. Выходцы из XXI века знали, чем может быть чревато это путешествие. Хотя в княжестве все жители тотально и в обязательном порядке были привиты от оспы, от того же сифилиса прививок не было. И распознать эту болезнь на ранних стадиях мог только специалист. Да и в целом – путешествие предстояло длительное. Месяц подготовки, туда полтора-два месяца, обратно столько же и там, пока товар не будет выменян на золото или драгоценности. Это все практически в идеальном варианте, а такого никогда не бывает. Вот как сейчас – эта задержка с ожиданием нападения. И все это нужно было успеть до ледостава. Иначе
