— Да, я очень хочу познакомиться с Питером и Ангелом.

— Я говорила с Молнией, она сказала, что ты сможешь поиграть с малышом.

— Правда?

— Конечно, — кивнула я.

Прикусив губу, я смотрела на искреннюю улыбку Мэтью, понимая, что ребенок оттаял. При нашей первой встрече он был больше похож на маленького волчонка, который никогда не подпустит к себе никого. Сейчас же, кажется, он действительно смог открыться мне, показывая и свою детскую сторону.

М-да, и я собираюсь рассказать ему всю правду. Ага, действительно достойная мама. Просто мать года. Впрочем, обманывать его я хочу еще меньше, чем рассказать правду. Мэтью заслуживает знать правду, как и то, что я люблю его независимо ни от чего. Он мой сын.

Всю дорогу домой, я слушала Мэтью с неестественной улыбкой на губах, только иногда вставляя несколько слов. И пусть чувствовала я себя не очень, но все, что говорил Мэтью, для меня действительно было важно. Пусть даже это была ничего незначащая история о его друзьях.

По прибытию домой, Мэтью, естественно, поспешил к Молнии и Ангелу. Об Ангеле он узнал от меня во время наших вечерних разговоров по переговорному артефакту, как и Питере, конечно. Но, не смотря ни на что, Мэтью больше интересовал крошечный Питер. Наверное, это связано с тем, что Питер не мог сам о себе позаботиться, и он смог бы ему помочь.

— Когда ты думаешь поговорить с Мэтью? — немного нахмурившись, тихо спросил Чарльз. — Боюсь, если так продолжится, ты не сможешь вообще ничего сказать.

— Пусть Мэтью сначала познакомится с Ангелом и Питером, а после я поговорю с ним.

— Адель, ты не передумала? Может, лучше будет, если мы будем рядом?

— Нет, я должна сделать это сама, — решительно выдохнула я.

На секунду задумавшись, я нахмурилась. Мэтью только вернулся, но не задал ни единого вопроса о своем отце и Вильяме, даже когда не увидел их на привычном месте в гостиной. Или мне кажется, или Мэтью, возможно, что-то уже слышал?

Впрочем, он так же не спросил ничего о Чарльзе с Джоном. Хотя, возможно, он просто постеснялся, ведь мы встречали его все вместе и после, когда мы будем говорить наедине, он задаст свои вопросы?

Тряхнув головой, я поцеловала мужчин и поспешила в комнату сына, решив дождаться его там. Только зайдя в комнату Мэтью, я посмотрела на гору пакетов, которую сама же сюда и поставила. Оказывается, неустойчивая психически мама — это та еще транжира.

— Мама, ты здесь?

— О, Мэтью… — пробормотала я, очнувшись от своих мыслей. — Познакомился с Ангелом и Питером?

— Да, они очень хорошие. Особенно Питер, — закивал головой Мэтью, буквально озаряя меня своей улыбкой. — А ты все время была здесь?

— Да, — кивнула я и, встав, взяла Мэтью за руку, ведя его к кровати. — Я хотела с тобой поговорить.

— О чем? — немного сжавшись, тихо спросил Мэтью и присел на кровать, смотря на меня. — Об отце и дяде Вильяме?

— Ты уже знаешь? — больше утвердила, чем спросила я.

— Новости быстро распространяются, — поджал губы малыш. — Ты теперь не хочешь меня?

— Что? — ошеломленно просипела я, едва не упав от такого вопроса.

— Папа и дядя Вильям сделали много плохих вещей, особенно тебе, а я…

— А ты мой сын! Чтобы не произошло, ты всегда будешь моим сыном и я никогда не оставлю тебя, ни при каких обстоятельствах! — строго проговорила я, придя в себя. Неважно, что придумал себе Мэтью, я просто не хочу, чтобы он говорил о себе плохо.

Найти бы того, кто наговорил ему гадостей и хорошенько выбить дурь из пустой головы. Кто вообще додумался говорить такое ребенку? Хотя, я тоже хороша. Ждала непонятно чего, заставляя Мэтью справляться со стрессом в одиночку. Могла бы и додуматься до того, что люди больше всего любят сплетни.

Шумно выдохнув, я прикрыла на секунду глаза. Определенно, это не похоже на то, что я мысленно репетировала несколько дней. Но кто сказал, что мои ожидания будут соответствовать реальности? Жизнь та еще су… супер вещь, так что нужно все воспринимать, как возможность. Мэтью знает о том, что случилось с его отцом и дядей, а значит, я должна доказать сыну, что он — не его отец. Он не отвечает за ошибки, которые совершил его отец, потому что он другой.

— Милый, ты должен запомнить одно раз и навсегда — дети не отвечают за ошибки своих родителей. Да, все мы не идеальны и все совершаем ошибки, но каждый отвечает за свои ошибки сам.

— Но…

— Никаких «но», — немного строго выдохнула я и погладила Мэтью по голове, притягивая его в свои объятия. — Я верю, что ты вырастишь очень хорошим мальчиком, так что не беспокойся об этом. И я тебя очень сильно люблю.

— Хорошо. Я тоже тебя люблю.

— Мэтью… — помолчав, наслаждаясь уютными объятиями, я прикрыла на секунду глаза, — есть кое-что, о чем я хочу тебе рассказать.

Что ж, или сейчас или никогда. К тому же, я просто обязана теперь показать Мэтью пример того, как взрослые берут на себя ответственность за свои ошибки. Пусть это просто сокрытие части правды.

Не получив никакого отклика от Мэтью, я шумно выдохнула. А кто сказал, что будет просто? Я знала, на что шла, так что предвидела все варианты того, как будет происходить этот разговор. Ну, почти все, если включить то, что Мэтью рассказали последние новости об его отце.

— Я… — шумно сглотнув, я на секунду прикрыла глаза. — Я не совсем твоя мама.

— Что? Не моя мама? — ошарашенно пробормотал Мэтью, буквально отшатнувшись от меня.

Слегка улыбнувшись, стараясь скрыть этим задрожавшие от переизбытка эмоций губы, я отвела взгляд, не в силах смотреть Мэтью в глаза. Чувству себя каким-то палачом, который разбивает детское сердце. Вот только вместе с сердцем Мэтью мое сердце так же разлетается на мелкие кусочки, рассыпаясь в пыль.

— Моя душа из другого мира, — тихо проговорила я. — В своем мире я умерла в тот момент, когда твоя мама умерла здесь. Она очень сильно хотела защитить тебя, поэтому моя душа была призванная ею. Твоя мама призвала мою душу, чтобы я могла позаботиться о тебе. И хоть я не совсем понимаю, как это работает, но одно я знаю точно — ты мой сын. Я люблю тебя всем своим сердцем и никогда не сделаю ничего, что могло бы хоть как-то навредить тебе.

— Тогда зачем ты мне это рассказываешь? Ты могла просто быть моей мамой! — выкрикнул Мэтью и из его глаз полились слезы.

Ничего не видя перед собой от слез, я шумно выдохнула, сжимая свои дрожащие руки в кулаки. Сердце буквально разрывалось на части от того отчаяния, которое слышалось в голосе Мэтью. Прикрыв на секунду глаза, я постаралась взять себя в руки, стирая влагу со своего лица. Конечно же, я плакала. Молча, разрывая душу на кусочки, но так горько, как не плакала, когда узнала, что скоро умру.

Оказывается, отчаяние и ненависть в голосе сына могут причинить больше боли, чем известие о скорой смерти. Настолько, что хочется просто вырвать свое сердце из груди.