Половина шестого утра. Она встала, на кухне выпила литр минералки. Затем пошла в душ, включила горячую воду и мылась упорно и долго, желая, чтобы вода чудесным образом смыла всё это жуткое наваждение. Увы. Света вздохнула, почистила зубы, а позже, собираясь на работу, поняла, что снова похудела. Одежда на ней висела мешком, словно никогда и не её собственная. Ёшкин кот, в таких широких и свободных нарядах даже появляться на работе неприлично и стыдно. Пришлось Свете пересиливать себя и идти к Клавдии Ивановне с утра пораньше и просить выручить. Затем слушать её охи и ахи, кряхтенье, ловить на себе негодующие и вопросительные взгляды и терпеть, пока соседка выуживает из шкафа подходящие на её усмотрение вещи для Светы и улыбается, прицыкивая языком, пока девушка прямо перед ней примеряет одежду возле зеркала, желая провалиться сквозь землю. Особенно от приговариваний соседки:

— Как же так исхудать, девочка моя? Одни кожа и кости остались. Ай-яй-яй.

— Я болела сильно, Клавдия Ивановна, — отвечала Света. Пока выбрала себе что-то подходящее, уже опаздывала на работу, поэтому пришлось вызвать такси.

На работе все были озабочены пропажей Никиты. Начальник ходил хмурый и предупредил, что к обеду заглянет следователь. Света чувствовала, как её раз за разом прошибает холодный пот, ведь следователь будет разговаривать и с ней. И что она ему скажет? От тревожных мыслей разболелась голова. Пришлось выпить несколько таблеток.

— Что ты сегодня совсем зелёная? Плохо спала? — с откровенной издёвкой спросила Маша, девушка Никиты, впервые заговорившая со Светой. Та заледенела: неужели её подозревают?

— Кстати, ты позавчера Никиту после работы не видела? — Маша словно прочитала мысли Светы. — Мы с ним поругались, и он пропал, — говорила и смотрела, как коршун на мышь-полёвку.

Света сглотнула и покачала головой. Затем потрогала свой лоб и закашлялась, сказав:

— Маш, ну чего ты взъелась, а я вот чувствую себя совсем хреново. Какой к чёрту Никита, он же на меня и не смотрел никогда.

И, не ожидая ответа, вышла в коридор. Но слышала, как кто-то из коллег постарше в спину сказал, что Света не из таких барышень, как думает Маша. И не важно, что она изменилась, а завидовать вредно. Посыпались упрёки на Машу со всех сторон. Света улыбнулась и почувствовала, как распрямились плечи.

— Светлана Иннокентьевна, — неожиданно открыла дверь кабинета директора холёная секретарша. — Зайдите, на разговор со следователем.

Делать нечего, пришлось идти. Только вот руки в момент неприятно липкими и холодными от пота стали.

Следователь, хорёк, с глазами хитрющими, маслянистыми, бегающими, но цепкими: ничего не упустит. Брр. Сам мелкий, и голос тихий, и говорит медленно, а Свете оттого ещё страшнее. Сама не знает как, но отвечает спокойно, уверенно, хотя напряжена так сильно, что кажется, голос вот-вот сорвётся, и вообще она встанет и закричит.

— Итак, можете быть свободны, Светлана Иннокентьевна, — неожиданно выносит вердикт следователь, черкая что-то в блокноте. Она встаёт, чувствуя, как дрожат ноги, и тут же накрывает облегчение, такое невероятное, что на глазах выступают слёзы.

— Скажите остальным, чтобы по очереди на допрос приходили, — голос секретарши заставляет Свету вздрогнуть. Она не может выдавить из себя хоть слово, но кивает.

В туалете плёскает холодной водой из крана в лицо и жадно пьёт, пока желудок не начинает возмущённо булькать, желая вернуть воду обратно. Божечки, прокатило. Ей поверили и ни в чём не подозревают.

Коллеги смотрят с настороженностью, а потом активно возмущаются, когда Света передаёт им слова секретарши. Свете всё равно, она садится на своё место и полностью погружается в работу, не поднимая головы и ни на что не обращая внимания.

За пять минут до конца рабочей смены пикает телефон, оповещая эсэмэской из банка, что на карточку переведены деньги. Света улыбается полученной премии и тут же думает, куда поехать за обновками, где купить больше по низкой цене. Вскоре автоматически прощается с коллегами и уходит, а в ногах и теле ощущается необычайная лёгкость и энергия, хоть Света сегодня и не обедала.

Она наспех перекусывает дешёвым сладким кофе из ларька «Горячие напитки, сдоба» в подземном переходе, заставляя себя съесть обеденный бутерброд с сыром, совершенно невкусный, но не выбрасывать же. Хлеб не лезет в горло, как и сыр, и недоеденное перепадает голубям. Света же направляется в торговый центр, зная, что там, в подвале, есть отдел одежды эконом-класса, довольно неплохого качества.

— А я давно тебя жду, красавица, — уперев руки в бока, заявила Клавдия Ивановна, ждавшая у двери Светиной квартиры, и тут же нахмурилась, не заметив по лицу девушки проявления радости.

— Я, наконец, вещей прикупила и вкусностей к чаю, конфет разных, там, по акции. Премию дали, — вымученно улыбнулась в ответ Света и добавила: — Заходите. — А что ей ещё оставалось.

— И чем же ты таким болела, дорогая моя девочка, что так исхудала? Совсем на себя не похожа, и вижу, что аппетит у тебя тоже плохой. Поэтому вот травки тебе витаминной, стимулирующей и укрепляющей принесла. Пей, как написано на коробке, и всё снова наладится. Вернётся румянец на щёчки, и вес прибавится, дорогая моя, — бросила в рот очередную конфету Клавдия Ивановна.

А Света промолчала, хотя сильно хотелось рассмеяться, ведь соседка тощая, как селёдка, хоть ела отменно за троих: и макароны, сваренные наспех Светой, с томатной пастой и яичницей-глазуньей, и принесённую с собой морковную запеканку. Видимо, ей-то травки совсем не помогали вес набрать. Ну да ладно.

— Я не хочу об этом говорить, Клавдия Ивановна. Хочу забыть как кошмарный сон. Расскажите лучше, как дела у вас. Затем могу показать вещи, что купила, идёт? — предложила Света, и соседка кивала, прожёвывая третий кусочек запеканки, затем ещё конфетку и ещё.

До просмотра вещей дело не дошло, перенесли на завтра. Клавдия Ивановна переела и, пожаловавшись на тяжесть в животе, пошла к себе, чтобы выпить травки для улучшения пищеварения.

А Света, выпив только чая, пошла спать со спокойной совестью, решив, как пресловутая Скарлет, подумать обо всём завтра.

Проспала, но выспалась, поэтому засуетилась, но свечу с собой взяла и выбросила в урну на остановке. Почувствовав облегчение, поторопилась к метро.