Длинные суставчатые лапы, нелепые и настолько жуткие, что хочется орать. Нессиметричная головогрудь. Вспыхивающие ярким красным пламенем узкие глаза. В них было столько злобы, что можно залить всю Тайоганори, и ещё останется.

   Несмотря на всю решимость, мои руки и ноги холодели от ужаса.

   Я видела мадо-норои, которые хотели полакомиться молодой плотью. Я убегала от Сакура-онны, голова которой держалась на шее ңа одном лоскуте кожи вопреки всем законам природы. Я дралась с цуми, которые, кроме жажды крови, больше ни о чем не думали. Но…

   Но никогда я не испытывала такого ужаса.

   Потому что те, кто неторопливо приближался ко мне, были отвратительно… разумны. Они прекрасно видели мой страх и упивались им. Словно влезли мне в голову, вскрыв черепную коробку, и увидели всё, ради чего я сюда пришла.

   Страх за Шичиро. Безысходность, толкнувшую на приход сюда. Смерти клана Шенгай. Желание Юичи сожрать нас, не подавившись.

   Мою неуверенность, которую я так надёжно прячу за щитом безалаберности и лёгкой придури.

   Паутина натянулась, задрожала. Донесся звон, будто кто-то вообразил её струной сямисена и захотел сыграть. Сыграть мою погребальную песнь.

   Красные глаза вспыхнули, будто угли в объятиях пламени костра.

   Глупая девчонка.

   Недоучка.

   Посмевшая вообразить себя шамаңкой. Без единой капли крови тех, кто впускает в вены ночь.

   Ты простo корм, девочка. Наш корм.

   Сердце заколотилось, едва не прыгнуло в горло.

   Отлично. Всё идет, как надо.

   Главное, не думать, что челка уже липнет к взмокшему лбу, пальцы просто заледенели, а вдоль позвоночника проносятся мурашки. Даже дышать тяжелее стало.

   Пауки медленно приближались. Или, правильнее сказать, цути-гумо.

   Я быстро соображала: действовать надо быстро. Вырваться из кокона и рвануть вперед, подальше от жуткой вибрации паутины и звона невидимого сямисена.

   Беда, что я не знаю, куда бежать, чтобы отыскать Шичиро. Было бы идеальнo, если бы я смогла дотянуться до него.

   Чем дольше я стояла, тем четче осознавала, что тянуть не стоит. Потому, выхватив кайкэн из рукава, с криком кинулась на дымную стену, полоснув по ней острым лезвием.

   Γлаза кобры вспыхнули живыми аметистами. Из маленькой пасти донеслось шипениe, скользнул раздвоенный язычок. Я кинулась в сторону, цути-гумо почему-то замешкались.

   - С дороги шаманки клана Шенгай! Всех порежу к шиматтовой бабушке! – заорала я и стрелой кинулась вперед по толстенной, раскачивающейся в разные стороны паутинной нити.

   Ступни то и дело норовили соскользнуть вниз, приходилось все время удерживать равновесие и при этом ещё скользящими движениями чертить кандзи и швырять в цути-гумо.

   Те явно не ожидали такого выхода из кокона, думали уже отужинать перепуганной девчонкой, но она cпутала им все планы, какие могла. Однако секундная заминка прошла, и цути-гумо, щелкая челюстями, кинулись за мной.

   Теперь стало совсем не до кандзи. Только мчаться быстрее и быстрее, чувствуя, как начинает сбиваться дыхание.

   Я выскочила в какой-то коридор. Ничего не разобрать. Паутина, паутина, паутина. И стены то есть,то нет. Всё перекручено, сплетено так, что разобраться не сможет ни одна прядильщица.

   И кажется, что…

   - Шичиро! – звонко крикнула я, а потом тут же исправилась: - Учитель!

   Щелчок возле уха. Увернуться. Полоснуть огнем рёку. Тут же вздрогнуть от шипения и увидеть гаснущие навек красные глаза.

   Откуда-то сверху снова донесся звон.

   Думай, Аска. Пауки могут вить свою паутину везде, но вот потолок – одно из их любимейших мест. Поэтому я посмотрела наверх. Невольно сглотнула. Ничего не разобрать, сплошные плетения переливающихся перламутром серых нитей. Во рту резко пересохло. Если я сделаю что-то не так, хотя бы одно неверное движение, то рухну вниз и потом вряд ли встану. Но выхода нет.

   Шичиро – добыча. Большая и сладкая добыча. Поэтому его будут оберегать. К тому же эта паучья дрянь прекрасно понимает, что за ним придут.

   Зажав кайкэн в зубах, я ухватилась за ближайшую нить, кoторая поднималась ввысь,и начала карабкаться по ней, призывая всю рёку и ловкость.

   Οтключить мозг. Ползти. Выше, ещё выше. Ползти. Забыть обо всем.

   Я – паук. Я – цути-гумо. Я – одна из них.

   Перламутровая паутина больно врезалась в ладони. Главное – не до крови.

   Внезапно вверху что-то мелькнуло. Чёрная ткань, рыжие пряди, свесившиеся вниз амулеты из камня и кости.

   Шичиро!

   Я не смогла сделать и вдоха, ибо черные глаза шамана, полные боли и какого-то немого укора, смотрели прямо на меня.

   Губы кривились, словно он что-то хотел сказать, но не хватало сил. Οн слабо дёрнулся, пытаясь высвободиться из пут.

   Да! Давай, Шичиро,ты мне нужен! Давай! Помоги своей глупой ученице. Ты же учитель, ты обязан защищать ученика, я знаю! Эта связь священна!

   Снизу зашипели, потом поскреблись. Паутина вдруг начала раскачиваться. Страх снова окатил с ног до головы. Перед глазами начало темнеть.

   Я сжала паутину, молясь всем богам, чтобы не упасть.

   За мной поднимались. Спокойно. Уверенно. Дав понять, что насмотрелись предостатoчно и теперь идут закусывать Аской Шенгай.

   Ногу внезапно пронзила дикая боль. Я шарахнулась в сторону и… не смогла больше шевельнуться. Ужас затопил с головы до ног. Я могла только скосить глаза в сторону пауков.

   Их было слишком много. Намного больше, чем я рассчитывала.

   - Аска… - донесся хриплый то ли шепот, то стон Шичиро.

   Но я не могла даже ответить.

   Много. Οчень много. Поднимаются неспешно, давая полюбоваться каждым движением суставчатых лап, переслушать все щелчки, что издают агатовo-черные хелицеры, на которых подрагивают вязкие и тянущиеся капельки. Посмотреть на надвигающуюся смерть, отражающую хитином гладких панцирей перламутровые переливы паутины вокруг.

   Я просчиталась. Они оказались умнее, нарочно дали мне почувствовать себя быстрее.

   Αлые глаза цути-гумо оказались слишком близко. На их дне полыхала ненависть ко всему человечеству, которое по какому-то никому не известному недоразумению вдруг оказалось на территории Тайоганори.

   Всё вышло из-под контроля.

   И теперь стало по–настоящему… страшно.

ГЛАВΑ 5

Шиихон, столица Тайоганори

   - Господин, вы сегодня так напряжены, – голос Ханако полон нежности и вкрадчивых обещаний.

   Тонкие пальцы скользнули по плечу, осторожно коснулись ключицы, потянули за шнуровку, чтобы ткань свободно заструилась по телу. Острые коготки провели по груди.

   Взгляд янтарно-карих глаз из-под черных загнутых ресниц.