Шрифт:
Закладка:
Когда мы окончили девятый класс, и Нечаев окончательно пропал из моей жизни, я вздохнула от облегчения.
И вот он снова рядом… В моей группе! Почему?!
– Так ты нашел Яна? Говорил с ним? Почему ты молчишь? – выпаливаю, когда ожидание становится невыносимым.
Свят держит меня за руку, нежно перебирает пальцы, согревает взглядом… И мне хорошо. Кажется, все снова в порядке. Но эта иллюзия исчезает, как мираж, стоит лишь вспомнить, что завтра мне вновь придется идти в университет.
Нечаев ведь никуда не денется. По крайней мере, не так быстро.
– Свят, – шепчу и с тяжелым вздохом прикрываю глаза. – У меня был ужасный день, – только ему в этом могу признаться. Родителям сказала, что все прошло чудесно. – Не томи.
Когда вскидываю взгляд, чтобы посмотреть Святославу в лицо, захватываю его, очевидно, врасплох. Он не успевает скрыть за своей обычной улыбкой угрюмое недовольство, которое, должно быть, возникло после общения с Нечаевым. И мне, естественно, становится еще тревожнее.
– Он рассмеялся, как только я ему набрал, и сразу сказал, что даже не разговаривал с тобой.
«Но он смотрел и прикасался!» – порываюсь закричать я.
И почему-то молчу.
Дрожу и никак не могу это остановить.
– Почему ты так его боишься, ангел? – шепчет Свят, ласково оглаживая свободной ладонью мою щеку. Ту самую, которую трогал Ян. – Он ничего тебе не сделает. Обещаю. Ты же веришь моему слову?
Быстро киваю.
– Ты знал, что он поступает в тот же университет, что и я?
– Нет. Он мне не говорил.
– Почему? Вы же общаетесь постоянно?
Поверить не могу, что задаю столько вопросов после двух лет тишины.
– Ян сказал, что не знал до последнего, в какой ВУЗ идти, – поясняет Святослав, но я вижу на его лице тень сомнения. – Он выбрал ваш универ только потому, что там лучшая футбольная команда. Математика его слабо интересует. И ты тоже, ангел, – выдает с усмешкой. – Ян был удивлен так же, как и ты, когда вы встретились.
Свят, как и всегда, старается меня успокоить. Но… Едва ли не впервые в жизни это не работает.
– Ты говорил ему… – шепчу я с нарастающим волнением. – Ты говорил ему, что я его боюсь?
– Я предупредил, чтобы он к тебе не лез.
Что это за ответ? Прям так и сказал? Послушает ли Ян?
– Может… Может, нам встретиться втроем? Если он не опасен… И… С тобой мне было бы легче снова привыкнуть к нему.
– Зачем тебе к нему привыкать? – выдыхает Свят. И замирает, словно хочет сказать что-то еще. Гипнотизирует взглядом, не давая возможности отвернуться. – Не стоит, ангел.
– Значит, он опасен?
Свят смеется, но как-то натужно.
– Для меня Ян – норм. Для тебя – нет, – заключает приглушенно.
И как будто предостерегающе, что пугает меня еще сильнее.
– Он не будет тебя донимать, – повторяет, заставляя меня отлепиться от забора и прижимая к себе.
– Ладно… Раз ты так уверен… – говорю я только чтобы закрыть тему и попытаться как-то успокоиться. – Пойдем домой. Все еще, наверное, за столом. Посидим вместе, чтобы папа не обижался.
– И это все? – выдыхает хрипло с теми самими интонациями, которые всегда смущают меня и заставляют цепенеть. – Даже не поцелуешь меня, ангел?
Теплое дыхание Свята щекочет мне губы, приводя меня от неожиданности в отчаяние. Я совсем не настроена, чтобы терпеть еще и это. Я устала. Я выжата эмоционально. Но… Покорно прикрываю глаза и, выражая согласие, подаюсь чуть вперед.
Поцелуй получается торопливым, влажным и колючим. Я не двигаюсь. Кажется, даже не дышу. Мысленно считаю до десяти, чтобы не отстраниться слишком быстро.
Я люблю Святика. А он любит целоваться.
Поэтому приходится иногда потерпеть.
4
Проваливаюсь в ту бездну, которой настолько сильно боюсь,
что и за два года не смогла забыть.
«Он не будет тебя донимать…»
Было бы слишком странно просить, чтобы Свят повторял это каждый день, поэтому мне приходилось довольствоваться перемоткой в своей памяти. Благо все, что говорили Усманов, родители или дедушка с бабушкой, хранится там в идеальном состоянии. Со всеми нужными акцентами, общей интонацией и визуальным сопровождением.
«Он не будет тебя донимать…» – прокручиваю, прежде чем войти в аудиторию.
Пробегаясь по лекционному залу взглядом, вздыхаю с облегчением – Яна нет. Я, конечно, понимаю, что радоваться этому бессмысленно. Но даже крошечная передышка перед прыжком в пугающую тьму воспринимается мной как чудо.
На подъеме положительных эмоций улыбаюсь.
– Доброе утро! – здороваюсь с порога, очень стараясь звучать уверенно, хоть пылающее от смущения лицо никак не вяжется с тоном.
На половине пути резко теряю способность ориентироваться в пространстве.
Все смотрят на меня? С какой целью так долго? Что-то не так?
Незаметно произвожу инспекцию своего внешнего вида: юбка на месте, блузка заправлена, все пуговицы застегнуты, волосы лежат аккуратно. Вот вроде бы во всем порядок, но дыхание все равно учащается.
– Ребят, – притормаживая в центре, обращаюсь к аудитории.
Смотрю на всех сразу и одновременно ни на кого. Иногда в такие моменты задаюсь вопросом: может, у меня какая-то форма аутизма? Почему мне так сложно смотреть людям прямо в глаза?
– Все, кто из сто первой группы, оставьте мне, пожалуйста, ваши номера телефонов. Я создам общий чат для важной информации.
Не дожидаясь реакции, поворачиваюсь, чтобы проследовать дальше и занять одну из парт.
– Уф, у нас тут чья-то горячая староста, – рассекает пространство глубокий мужской голос. – Это что за новый подвид ботанов?
– Я не из сто первой, но телефон хочу оставить, можно?
– И я!
– И я!
Сказать, что эти выкрики приводят меня в панику – это не сказать ничего. Я просто в ужасе! Не знаю, как должна реагировать. Ведь в гимназии я с таким не сталкивалась ни разу. Все боялись Святослава. А сейчас… Сейчас мне кажется, что колбу, которая защищала меня много лет подряд, разбили, и чужая реальность ранила меня не меньше, чем воздух незнакомой планеты – космонавта без скафандра.
Я забываю, что должна делать. Спасение, что меня
