пожары и пытки, ты можешь изменить это но здесь, тем самым спася души.

— А вы, кто? — спросил я.

— Я тоже дух, но как проводник, мы с тобой ещё встретимся, это не конец, сейчас ты должен сосредоточиться на людях здесь. Завтра утром братья пойдут готовиться к выступлению, ты останься в кабинете у них со своими якобы бумагами разбираться, сам же возьми у них в папке план подвала, и пуговицы из сейфа, они его не запирают, слишком во всём уверены.

— А план зачем?

— Через него мы все бежим, во время пожара. И не теряй оберег что на груди он тебя спасёт.

И она встала и тихонько вышла.

На утро, в мою дверь уже постучали, это был амбал, немецкий солдат охранник и он попросил меня проследовать в кабинет братьев. Зайдя я поприветствовал их по-немецки, и уселся за стол.

— Док, Вольф, мы идём готовиться к празднику, через два часа всё начнётся, вы можете остаться здесь, до начала, — произнёс Тиль.

— Отлично я как раз хотел привести свои записи в порядок.

— Ну что ж распологайтесь, — сказал Ганс, и он вышли.

Как только они вышли, я услышал что говорят охраннику у двери, стоять и ни под каким предлогом меня не выпускать. Я же сразу рванул к сейфу, а тот оказался закрыт, додумались, зря я вчера интересовался.

В это время на поляне, где располагалась наша исследовательская группа, проснулась Алёна и направилась сразу же в палатку где работал её отец.

— Пап, ну как успехи? — зайдя и с волнением спросила она.

— Пока всё в норме, показатели, импульсы, мозг активно работает, питание мы подаём ему через эту капельницу, всё как тогда в клинике помнишь.

— Долго он так сможет находиться?

— Я думаю до нескольких дней точно, препаратов хватает, лишь бы не было форс мажоров.

— Это и пугает, я на всё пойду чтобы его спасти, и ты мне в этом поможешь, как и в тот раз.

— Всё будет хорошо дочка, не мешай работать, и пойди позавтракай, лица нет на тебе.

Она послушно вышла и направилась в импровизированную кухню, где за раскладным столом сидели ребята, Саня как всегда в своём ноутбуке, и с чашечкой кофе, а Миша уплетал во всю пищу.

Перенесёмся в Лимбо, или как там её альтернативную реальность. Время подходило, хоть сейф и был закрыт, но кое-какие планы здания, и документы, лежали в папках на столе и примерно я понял по ним, что за сценой есть люк в подвал, через который можно уйти, оставалось найти его в спешке.

Началось, открыли дверь, я вышел и меня проводили в зал в ВИП места на балконе. На сцене были расставлены декорации, и висели знаки рейха. На неё поднялся Ганс, заиграла музыка и вывели с десяток пленников. Он взял одного из строя, и со словами, — Шнеля швайне! — ударил его под дых и поставил на колени перед собой. Потом быстро достал старинный стилет и перерезал ему горло, откуда хлынула кровь.

— Да начнётся ночь кровавой жатвы и придёт с ней сила, эта кровь только начало, которая призовёт самого сатану.

Всё происходило так быстро, что я не успел осознать, сразу же под дулами автоматов, пленники стали рисовать на сцене пентаграмму кровью товарища. Вот они легенды про оккультизм в войне, видимо правдивы. Настало время действовать, я встал, на сцене в это время по углам звезды дьявола уже раскладывали пуговицы, адский ритуал в разгаре. Ко мне приблизился тот самый громила охранник и взял за горло, приказав сесть на место, иначе он сожмёт руку. В этот момент я закипел, и вспомнил про свой амулет, он был некой «Таблетки счастья» из пустоши, только сильней, я одним движением руки сорвал его с одежды, он запульсировал в моей ладони, и выставив его вперед я ударил в лоб амбала, так что он отпустил руку и взвыл, а на лбу отпечатался рисунок значка в виде ожога. После этого, пока он корчился от боли, я рванул из ложи и устремился вниз по лестнице, на пути раскидывая охрану голыми руками, с зажатым в одном кулаке амулетом.

В реале же на поляне, на датчиках пошли явные сдвиги, оборудование начало показывать превышенные показания.

— Что это? — спросил помощник Вячеслава Николаевича.

— Он активен, действует, выйди и отвлекай Алёну, как угодно но она не должна сюда входить под любым предлогом, быстро понял! — чуть ли не перешёл на крик он.

— Понял! — и тот скрылся из палатки.

— Ох парень, незнаю поможет это или убьёт тебя, но я должен это сделать, — с этими словами он достал шприц, наполнил его неким препаратом, и ввёл его Никите.

6. Битва.

Пробившись вниз, я вдруг ощутил резкую боль в груди и припал на колени. Меня начало трясти, а на руках выступили вены, а ещё если смотреть со стороны, то у Никиты глаза залило чёрным и он резко встал, прилив сил был чудовищным, подойдя к дверям зала где творилось бесчинство над пленными, стоял ещё один крупный охранник, но он не был преградой, одним ударом он влетел в зал, через выбитую им же дверь. После появился и я.

Ганс хотел что-то сказать со сцены, но не успел, с диким рёвом, я бросился вперёд, и буквально в три прыжка по залу, очутился рядом с ним. Тут же подскачили охранники но они были раскиданы буквально за пару ударов. И вот как только замахнулся на злодея, он с лёгкостью поймал мою руку, схватил другой за горло, поднял и бросил со сцены на пол зала, Тиль в это время поджигал театр поливая всё вокруг из огнемёта. Я стал вставать и мне помогли пару пленников, Ганс же в это время сошёл со сцены и стал приближаться. Поднявшись я тихо сказал одному из тех кто мне помог, — Уходите, выход за сценой, найдите его, иначе всё зря.

Он подошёл и схватил меня снова за шею, я пытался сопротивляться, как-то отбивался, но всё тщетно, силы покидали меня. И он произнёс, — Ты думал ты один такой, ты ещё ничего не знаешь, так ведь Никита.

— Кто ты? — хрипло проговорил я, теряя последние силы.

— Явно не один из этих братьев, — глаза его горели огнём.

— Ты зло, и я тебя остановлю, — из последних сил я выхватил свой амулет, сжал его в кулаке, и резко ударил в глаз недругу. Что странно, но его хватка ослабла, я ударил ещё раз, и вырвался, он же схватился одной