Бабушка встречала меня у подъезда. Она поняла всё сразу, когда я сообщила, что еду на такси к ней. И это даже лучше – не будет ненужных вопросов и лишних междометий.

– Это всё? – поинтересовалась она у меня, когда таксист подал ей мою сумку.

Я молча кивнула.

– За машину рассчиталась?

– Да, всё в порядке, – вместо меня ответил мужчина и, пожелав моей крошке расти здоровенькой на радость маме и бабушке, а остальным – на зависть, уехал.

– Личико надо было накрыть, – проворчала ба.

Я ничего не ответила. Под пелёнкой жарко, а тонкий кружевной уголок остался в доме Игоря.

Оказавшись в родных стенах, смогла выдохнуть, положила дочку на бабушкину кровать и пошла мыть руки.

– Ты ела? – шёпотом кинула вдогонку ба.

– Завтракала, – ответила полуправду. Непонятный напиток, забелённый молоком, я выпила, а есть мне совершенно не хотелось.

Только бабуле этого не объяснишь, поэтому когда я умылась, меня ждал горячий чай, заваренный со смородиновым листом, бутерброды с домашним печёночным паштетом и свежая зелень.

– Попробуй, вчера вечером делала, когда с огородика приехала. Женя мне помогал, вот пришлось кормить на скорую руку. Больше готовить не стала, а сегодня тогда супчик сварю.

Я невольно улыбнулась, откусывая кусочек ржаного хлеба с нежнейшим паштетом. Дядя Женя – это сосед. Он уже давно даже не намекал, а звал ба замуж. Но бабуля каждый раз ему отказывала. Только её отказы нисколько не мешали настойчивому мужчине снова и снова приходить к ней и на помощь, и на чай. На самом деле они очень хорошо дружили, и я к нему настолько привыкла, что всегда считала их одним целым.

Я успела допить чай и рассказать, что произошло. Некоторое время на кухне царила тишина, разбавленная птичьими голосами и тиканьем старых механических часов.

– Не ожидала я такого от Игоря, конечно. – Тяжело вздохнула ба. – Ну да ладно. Не жили богато, нечего и начинать, – подытожила она.

– Бабуль, я не могу его ненавидеть, – призналась я родному человеку.

– И не надо. Бог ему судья. А ненависть сердце разъедать будет. Вон, у тебя сейчас есть на кого все свои чувства тратить.

Тихий звук, похожий на хныканье, раздался из комнаты.

– Господи! Проснулась наконец-то! – И ба вперёд меня выскочила из кухни. – Да ты ж моя, ягодка, – приговаривала она ласково. – Замотали тебя как куколку… Давай ручки потянем, вот так… Вот умничка! Ножки вытянем наши…

Бабушка сопровождала свои слова действиями, поглаживая свою правнучку. Я же стояла рядом и смотрела на них.

– Лиза, ну, чего стоишь? Сама паштет поела, а внучка моя голодная будет? Снимай с себя всё, вещи твои в шкафу так и лежат. Надень что-нибудь, а потом в стирку закинем. Нечего нам тут больничные микробы распространять, да? – снова засюсюкалась с правнучкой.

Вот же ба! Даже вещи мои не выбросила! Я достала свой халат и умчалась в ванную. Халат еле сошёлся на груди, но другого пока у меня не было.

Бабуля носила правнучку на руках, рассказывая ей что-то. Увидев меня, окинула строгим взглядом и покачала головой. То ли от моего внешнего вида, то ли ещё от чего.

– Корми, мать, ребёнка! И пора бы нам уже познакомиться.

Я взяла дочку на руки.

– Ба, я и сама не знаю, как назвать.

– Что значит: «не знаю»? Она что, безымянная до сих пор?

Вот как объяснить, что не до имени мне было. Мы с Игорем решили: родиться – тогда и назовём. Вместе.

Тупая боль царапнула сердце. Как такое могло случиться? Отмахнула тяжёлые вопросы, на которые у меня всё равно не было ответа.

– Лиза, ты пока кормишь, я к Жене схожу.

Это был, наверное, первый раз, когда бабушка сама собралась к своему соседу.

– Бабуль, а к дяде Жене зачем?

– Как зачем? Мебель кто двигать будет? Я не потяну, а тебе после родов нельзя. Как вернусь, чтобы имя было! Иначе сама Анастасьей назову.

Я задумалась.

Анастасия. Настя. Настюшка. Анастасия Игоревна.

Мне понравилось.

Пока кормила и занималась дочкой, пришла ба. Одна.

– Дяди Жени нет дома?

– Что? – Бабуля немного рассеянно покачала головой и отвела взгляд. – Он скоро приедет.

Дядя Женя, несмотря на свой возраст, ещё работал слесарем-ремонтником на кирпичном заводе и уходить на пенсию не собирался, хотя по вредности уже было можно. «Буду работать, пока не выгонят», – говорил он. А кто его выгонит, если руки золотые, и всё производство он знает с закрытыми глазами.

– Ба? – переспросила я, нахмурившись. – Говори, что вы задумали.

– Ничего мы не задумали! – Как-то скоро возмутилась ба. – А сделали то, что должны.

– Что вы сделали? – Я перефразировала свой вопрос.

– Я позвонила твоему Игорю.

– Ба! Ну зачем?! – застонала я.

– А затем, что языки нам даны ещё и разговаривать, а не только жевать.

– И что ты ему сказала? – Почему-то мне уже не нравилось то, что я сейчас услышу.

– Ничего. Я всего лишь отправила Женю за детскими вещами. Ты бы ещё в одном подгузнике её оставила. Могла бы мне позвонить, я сама вещи ребёнку привезла бы. И руки не отсохли бы.

– Я только сейчас об этом подумала, – пришлось признаться.

Мне действительно было абсолютно всё равно в чём везти свою дочь. Всё, чего я хотела, просто уйти. А как – не имело значения.

– Тебе сейчас в первую очередь нужно думать, не о своей гордости, а о ребёнке. Где ей спать? – Бабушка замолчала, громко втягивая воздух, и резко сменила тему. – Иди загружай стиральную машину. Сначала – детское, потом своё. И надо место освободить. Знала бы, ещё вчера генеральную уборку сделала!

Ба преувеличивала. Генералить у неё было нечего. Даже стёкла всегда блестели. Мне стало так неловко, что из-за меня ей добавились лишние хлопоты. Я подошла и обняла родного человека.

– Ба, прости меня, – прошептала. – Непутёвая я, да?

– Путёвая. Только почему-то ведёшь себя глупо, – смягчилась бабуля. – Неужели было трудно позвонить?

– Не хотела тебя расстраивать. Ты же ведь сразу Богатырёву всё высказала бы.

– Высказала. И, как увижу, выскажу – не волнуйся.

Я отстранилась.

– Он приедет? – прошептала в испуге.

– Нет. У него самолёт. Женя успеет только вещи забрать.