— Но ты же собирался… как же ты говорил… а, точно! Ты же собирался перед знатью особо не отсвечивать? — Последнее слово Астал проговорил с отчетливым довольством, словно пробовал на вкус. Ему явно понравилось то, в каком смысле я его использовал. — Насколько я помню, ты считал, что изображать из себя аристократа это опаснее, чем быть безымянным простолюдином.

— Было дело, — согласился я. — Но только что прямо в твоем присутствии жизнь внесла в мои намерения свои коррективы. Теперь, случись что, горечь разоблачения предстоит разделить со мной и семейству Эстуан.

— И все это ты понял только из одного только отвлеченного разговора? — Глаза великана округлились настолько, будто он увидел, как у меня вырастает вторая голова.

Дождавшись моего утвердительного кивка, воин грязно выругался:

— Будь прокляты эти поганые благородные со своими вонючими интригами…

— Привыкай, мой огромный друг, — преодолевая сопротивление упрямого грешника, сидящего во мне, я похлопал Астала по локтю. Выше было уже просто сложнее дотянуться. — Мы еще даже не начали учиться, а потому ни ты, ни я толком не видели этой подковерной возни во всей красе.

— Надеюсь, что и не увидим, — здоровяк поднес к переносице сложенные в молитвенном жесте пальцы, как будто просил у Воргана избавить нас от такой участи.

— Боюсь, твоим надеждам не суждено сбыться. — Вынужден был я огорчить воина. — Есть у меня подозрение, что нами уже заинтересовались некоторые личности. Твое имя тоже сейчас прозвучало, и оно было многими услышано. А это значит, что о самом взрослом Аколите тоже вскоре поползут слухи…

Астал ничего мне на это не ответил, а лишь нервно дернул щекой, словно напоминание о возрасте его задело. Однако спустя полминуты напряженных раздумий он все-таки не выдержал молчания.

— Данмар, ты же головастый малый, — почти просящим тоном начал он, — скажи, что нам ничего из-за этого не будет.

— О чем ты? — Неподдельно удивился я. На моей памяти, это был первый раз, когда здоровяк выглядел обеспокоенным такой мелочью. — Неужели ты боишься внимания аристократов?

— Да не то чтоб боюсь, — нехотя признался мой собеседник, — но опасаюсь. Знаешь, когда я работал на Флогию, то видел, как некоторых высокородных сторониться даже она. А уж таких маленьких людей, как мы с тобой, эти златозадые вообще раздавят и не заметят.

— Видимо, также рассудили и в семействе Эстуан, — покивал я в ответ на размышления великана. — А ведь ты, помимо прочего, и так довольно известная личность в Махи. По крайней мере, в третьем и втором кольце о тебе многие наслышаны.

— Небесная Тысяча… ну и что же нам делать? — Сокрушенно выдохнул Астал.

— Ничего, — огорошил я его своим безразличным видом. — Просто будем вести себя понаглее. Я — как юный отпрыск нездешней аристократии, а ты — как мой наемник.

— Сомнительный какой-то план… — скептически покачал головой воитель, поджав губы.

— И тем не менее, ничего лучше я пока предложить не смогу. Хотя-я…

Я сделал вид что задумался, а потом, когда Астал чуть ли не пританцовывать начал от нетерпения, выпалил:

— Мы можем устроить революцию. Выгнать всю знать за ворота Махи, и отдать власть в руки ремесленников и производителей. Устроить классовую кровопролитную войну, в водовороте которой благородным будет вообще не до нас.

От моих слов кровь отлила от лица воина. Он стал цветом едва ли не таким же белоснежным, как мраморная колонна, на которую я облокотился.

— Я же просил, не говорить больше при мне подобных вещей! — Сипло прохрипел здоровяк, нервозно оглядываясь. — Ты же понимаешь, что за одну только мысль о подобном, нас обоих объявят врагами империи и уложат на плаху…

— Ладно. Нет, так нет, чего ты, — беззаботно отмахнулся я от предостережений до полусмерти перепуганного моими словам здоровяка.

Самое забавное, что он выглядел абсолютно уверенным, будто мне подобное под силу осуществить. Ну а что? Местное дворянство действительно нередко перегибает палку, пытаясь еще больше улучшить свое положение за счет рабочего люда. Эта язва зреет в Исхиросе и окрестных государствах уже не первое столетие, и остается лишь вопросом времени, когда она разразится реками белесого гноя, который щедро разбавится кровью и утопит в своей отвратительной розовой пучине всех причастных и не очень.

Недовольство постоянно то накапливается, то спадает. То тут, то здесь по империи прокатываются марши недовольства и протестов. В теории, их не потребуется даже слишком сильно подогревать, чтобы они переросли в полноценные бунты и восстания. Однако я не вижу пользы в бесцельном кровопролитии. На данном этапе имперские каратели совместно с элитой аристократии попросту стопчут всех мятежников, отбрасывая собственную экономику на десятилетия в прошлое. Хаос, разумеется, будет, причем еще какой! Но эта та карта, разыграть которую можно только однажды. А потому и не стоит швырять ее на игровой стол сазу же, при первых признаках надвигающихся неприятностей. Чтобы у ремесленников были хотя бы призрачные шансы на успех, потребуются годы подготовки. И, вполне вероятно, что когда-нибудь мне это может понадобиться.

Ну а пока, у меня есть еще работорговцы. Они уже устали за последний год остервенело резать друг друга и теперь пытаются делать первые пока еще совсем робкие шаги к столу переговоров. Кого бы мне еще натравить на этот сброд?

— Почтенные гости и ученики! — Мои размышления грубо прервал чей-то глубокий и бархатный голос. Видеть его обладателя я не мог из-за спин множества собравшихся, но из-за превосходной акустики помещения слышал все равно прекрасно. — Сейчас начнется церемония посвящения! Я прошу Аколитов следовать за мной, а всех сопровождающих пройти в следующий зал. Там вас будет ждать традиционное пиршество, музыка и танцы! А ваши подопечные вскоре присоединятся к вам уже в качестве полноправных учащихся Дивинатория Махи!

— Ну наконец-то, — пробурчал вечно чем-то недовольный Астал. — У меня уже ноги затекли тут стоять…

И мы, повинуясь неумолимому течению пришедшей в движение толпы, отправились к широко распахнутым дверям, за которыми нас ждали вожделенные медальоны Аколитов.