Увидев Голу спящим на полу, я раздраженно окрикнул его. Он поспешно встал, потер заспанные глаза — и вдруг тишину нарушил дикий крик, эхом разнесшийся по всему замку. Поскольку то был крик девушки, застигнутой смертельным ужасом, охранник у частокола тут же всполошился. Гола хрипло вскрикнул и укрылся за диваном. Я распахнул дверь и побежал по темному коридору; в самом низу винтовой лестницы я на кого-то натолкнулся, и на пару с ним мы пересчитали немногие оставшиеся ступени. Когда из мрака посыпались одышливые извинения, я понял по голосу, что это был Жан Дезмарт. Я помог ему подняться на ноги и побежал дальше. Он последовал за мной.

Крики стихли, но теперь весь замок был в смятении — люди голосили, мечи звенели, зажигались тут и там огни, дон Винсенте зычно кричал на солдат, и гомон вооруженных людей, бегающих по комнатам и натыкающихся друг на друга, наполнил дом. Во всем этом смятении Дезмарт, испанец и я чудом достигли комнаты Марситы — и как раз в тот момент, когда туда ворвался Луиджи и заключил сестру в объятия.

Сюда же стекались прочие мужчины со свечами и оружием, наперебой спрашивая, что произошло.

Марсита неподвижно лежала в объятиях брата, ее растрепанные темные кудри падали ей на плечи, а элегантная ночная рубашка была в беспорядке, обнажая чудесное тело. На ее руках, ногах, груди и плечах виднелись глубокие зазубренные царапины.

Затем она открыла глаза. Дрожь пробрала ее, она начала дико визжать, еще крепче прижимаясь к Луиджи и причитая:

— Ох, эта дверь… эта дверь! Я оставила ее незапертой… было темно, и этот демон… он прокрался сюда, ко мне — я схватила кинжал, я попыталась убить его… но он вцепился в меня, бросил на пол, начал полосовать… о, я больше ничего не помню — но ужасный, какой же он был ужасный!..

— Кто-нибудь видел фон Шиллера? — гневно сверкая темными глазами, вопросил де Севилья. Окружающие оглянулись — кроме немца, присутствовали все гости. Я заметил, как де Монтур посмотрел на девушку — его лицо выглядело еще более изможденным, чем обычно. Мне показалось странным, что у него одного не было при себе оружия.

— Итак, ищем фон Шиллера! — сердито воскликнул Дезмарт.

Половина присутствующих последовала за доном Винсенте в коридор. Мы начали с тщательного обыска всего замка — и нашли фон Шиллера в небольшом темном холле. Он лежал лицом вниз в темно-красном пятне, которое расползалось все больше и больше.

— Видать, какой-то дикарь добрался до него! — встревоженно пробормотал Дезмарт.

— Не городите чепухи, — буркнул дон Винсенте. — Ни один туземец не смог бы проникнуть в замок через солдатский кордон, да и все рабы ночуют в положенных им бараках за семью замками. Только Гола и горничная Изабеллы были в замке.

— Но кто еще мог сделать что-то подобное? — сердито воскликнул Дезмарт.

— Вы! — ответил я без колебаний. — Иначе почему вы так быстро выбежали из комнаты Марситы?

— Будьте прокляты за такой поклеп! — прорычал он и тут же выхватил шпагу, наставив острие мне в грудь. Но, как бы он ни был быстр, испанец оказался быстрее. Рапира Дезмарта звякнула о стену, а сам он застыл, как каменная статуя, — холодное острие клинка испанца коснулось его горла.

— Свяжите его! — бесстрастно призвал де Севилья.

— Опустите свой клинок, дон Флоренцо, — велел дон Винсенте, подступив на несколько шагов ближе, чтобы придать своим словам убедительность. — Синьор Дезмарт, вы один из моих ближайших друзей, но здесь я — закон, и я должен выполнять свой долг. Вы даете мне слово, что не сбежите?

— Даю вам слово, — спокойно ответил гасконец. — Я действовал опрометчиво. Сожалею. У меня не было намерения бежать, но коридоры и пассажи вашего проклятого замка, видит Всевышний, способны свести с ума, если слишком долго блуждать по ним…

Из всех присутствующих, наверное, только один человек поверил его словам.

— Господа! — де Монтур шагнул вперед. — Этот молодой человек ни в чем не виноват. Переверните тело нашего германского гостя…

Два солдата сделали, как он приказал. Де Монтур вздрогнул и указал на труп. Мы, остальные, бросили на него беглый взгляд и от ужаса тут же отвернулись.

— Мог ли человек сделать что-то подобное?

— С кинжалом… — начал было кто-то.

— Ни один кинжал не наносит таких ран, — отрезал испанец. — Немец был разорван на куски когтями какого-то страшного зверя.

Мы оглядывались по сторонам, словно ожидали, что из тени на нас выпрыгнет некий отвратительный монстр. Мы обыскали весь замок — каждый фут, каждый дюйм. Но мы не нашли никаких следов присутствия предполагаемого хищного животного.

Вернувшись в свою комнату, я обнаружил, что Гола запер дверь, и потребовалось почти полчаса, чтобы убедить его впустить меня. Отругав негра за такое странное для дикаря малодушие, я рассказал ему, что произошло. Он худо-бедно понимал по-французски и мог отвечать на диком диалекте, который не без гордости считал речью цивилизованного человека. С отвисшей челюстью и белыми от ужаса глазами он слушал, как я приближаюсь к кульминации рассказа.

— Джуджу! — испуганно прошептал он. — Зверо-человеко-морок!

Внезапно мне пришла в голову одна мысль. Я слышал смутные рассказы, не более чем намеки на легенду, в которой говорилось о дьявольском культе леопарда, который вроде как существовал на западном побережье. Ни один белый никогда не видел его последователей, но дон Винсенте рассказывал истории о людях-животных, одетых в шкуры леопарда, которые бродили по джунглям в полночь, выискивая себе жертву, а если таковую находили — жестоко убивали и пировали ее плотью. Мне стало не по себе, и я схватил Голу за грудки.

— Это был человек-леопард? — допытался я, энергично встряхивая его при этом.

— Господин, господин! — трясясь от страха, зашептал он. — Я ничего не сделал! Это все Джуджу, зверо-человеко-морок! Нельзя говорить про него много!

— Ну уж нет — ты расскажешь все, что тебе известно! — Ощутив вдруг приступ бешеной ярости, я начал трясти раба с такой силой, что он, перепуганный насмерть, пообещал мне выложить все как на духу.

— Они существуют!.. — начал он с выпученными от ужаса глазами. — Время зверолюдей — ночью, в час круглого глаза луны! Однажды негр вышел ночью из хижины — его не нашли. Никаких следов. Большой господин, дон Винсенте, сказал про это: леопард. Но из черных ему никто не поверил. Не было леопардов! Это зверолюд — он является, чтобы убивать! У него когти! Когда опять луна стала кругла,