— Скорее всего, — сразу же согласился Азаров и, глянув на часы, заспешил, — нужно было встретить автобус, заказанный на аэродром. На ходу попросив Лену разбудить, накормить и поторопить остальных парашютистов, он скрылся за дверью.

VII

На следующий день, ранним воскресным солнечным утром, Азаров ждал у автобуса пятерых парашютистов. Вскоре молодые люди стали подтягиваться. Настроение у всех было приподнятое.

Во время прыжков у одного из парашютистов закрутились стропы. Герман, прыгнувший вслед за ним, стал пытаться помочь товарищу освободиться, и разу же в его ушах захрипел знакомый голос, уговаривающий его не подвергать свою жизнь опасности. Вновь вспомнились слова бабушки из сна: «Береги жизнь!». Всё, что она говорила ему вместе с этими словами, стёрлось из памяти. Сейчас только одна мысль настойчиво крутилась у него в голове: «Отец прав, — у каждой своей жизни, и я не обязан жертвовать своей жизнью ради чужой!».

Но его руки настойчиво продолжили начатое дело. Сам же он, освободив коллегу и вновь услышав хриплый голос, произнёсший одно слово: «Глупец!», попал в воздушный поток, понёсший его прямо на темнеющий внизу лес.

Покрутив и помотав парашютиста из стороны в сторону, ветер бросил его на высокое сухое дерево. Под тяжестью его веса — ветка, за которую зацепился Уваров, затрещала и обломилась. Упав с приличной высоты на землю, по его ощущениям похожую на огромный плоский камень, и больно ударившись пятой точкой, Герман некоторое время лежал без движения.

С трудом встав на ноги, освободился от парашюта, огляделся и присвистнул от удивления, — его окружал безжизненный лес, над которым висело тяжёлое хмурое небо. Нигде не видно было следов животных и не слышно пения птиц. «Ага, я, кажется, попал в ведьмин лес?! Ну и где хозяйка, отчего никто не встречает гостя?». Бодрясь, вслух задал вопрос Герман. Лес ответил мёртвой тишиной. Постепенно его охватило чувство неведомого ранее страха. Хотелось бежать, спрятаться, исчезнуть. И ноги, повинуясь этому чувству, понесли его прочь. Он бежал, спотыкаясь о вылезшие из-под земли корни деревьев, пробирался сквозь колючие сухие ветви, причудливо сросшиеся между собой, рвавшие на нём одежду и царапающие лицо.

Неожиданно прямо перед собой он увидел поляну, залитую солнцем. Её окружали зелёные деревьям, росшие на такой же зелёной траве, а в середине чудесной поляны, искрясь и переливаясь изумрудно — янтарным цветом, манила к себе мягкая шелковистая трава.

Азаров сделал несколько шагов по ней и… стал погружаться в трясину. Он попробовал развернуться, но лишь усугубил положение, уйдя в топь по пояс. «Ну что, дитя ангела и слуги сатаны, соберись, — мысленно обратился он к самому себе. Как там нас учили: «парашютист, как и лётчик, психологически всегда должен быть готов к любым неожиданностям, и уметь действовать в необычных критических ситуациях». Что ж, мастер прыжков, давай, действуй! Сначала разберёмся в ситуации. Итак, я струсил и побежал. Почему? На меня было произведено сильное психотропное воздействие. Кем? Вопрос не ко времени и не к месту. Главный вопрос: как отсюда выкарабкаться? А теперь думай, спортсмен липовый!».

Азаров стал внимательно осматриваться, пытаясь увидеть хоть одну твёрдую кочку или толстую палку. Увы, его взгляду не за что было зацепиться. Размышляя, как выбраться, Герман, пытаясь спрятаться от гнетущей тишины, окутавшей поляну — ловушку, прокричал: «Эй, хозяин болота, давай поговорим! Кажется, тебя Водяной зовут?! Может, отпустишь? Только вот взамен ничего не могу тебе предложить. Хотя… душу хочешь?». После этих слов болото ослабило хватку. Герману стало легче дышать.

Но в ту же минуту над трясиной повисло розовое облако густого тумана, запахло серой и раздался знакомый хрипловатый голос:

— Мальчик мой, что ты творишь? Мы же с тобой обо всём уже договорились. Я твой отец, я спасу тебя! Скажи только пять слов: «Я отдаю тебе свою душу». И ты спасён, богат и счастлив.

— Заманчивое предложение, — глухо ответил сын, подняв глаза к небу. Его непостижимая красота пробудила в нём нестерпимое желание жить. Жить, во что бы то ни стало. Слова бабушки о ценности жизни, повторяющимся рефреном зазвучали у него в голове. Он уже открыл рот, чтобы произнести страшные слова, сулившие ему жизнь, как в небесной синеве, залитой солнцем, ему вдруг почудился Христос, глядевший куда-то ввысь. Рядом с ним — люди с просветлёнными лицами, простирающие вверх руки.

От благоговения на глазах у Германа выступили слёзы. Отчего — то вспомнился визит сотрудников отдела, оставшихся на ночь, чтобы помочь ему завершить работу для Городецкого. Их общее веселье за столом и ласкающий взгляд распахнутых голубых глаз Леночки. «Как же было с ними хорошо и тепло! — подумал он. — Неужели мысли о работе, о деньгах, недовольство собой, обиды, злость, ненужная болтовня в интернете с неизвестными собеседниками, затмили мне живых людей?». Воспоминания согрели Германа, озарив изнутри необычным светом счастья.

— Говори, мальчик мой, говори! Я знаю, ты очень хочешь жить. Говори! — словно из преисподней донёсся до него хриплый голос.

— Всего несколько слов — и ты спасён. Богатство, самые красивые женщины, статус хозяина концерна ждут тебя!

— А знаешь, слуга сатаны, я благодарен тебе! — воскликнул вдруг Герман.

— Я понял: нет истины без любви — они едины! В их слиянии есть высшее благо!

— Тогда ты сдохнешь здесь! — сверкая красными злыми глазами, беснуясь, прорычала сущность, приняв омерзительный облик,

— Значит, так тому и быть, — хладнокровно ответил Герман.

— Зато, я спасу свою душу. А тело… пусть простит меня. Оно у меня временно, а душа — вечна.

Небо потемнело, грянул гром. Сущность исчезла, и болотная жижа, противно зачавкав, вновь потащила парашютиста вниз. Обводя прощальным взором зелёные деревья, окружающие топь, Уваров натолкнулся взглядом на седого мужчину с небольшой круглой аккуратной бородкой, крупным выпуклым лбом и очень добрыми глазами. Его лик он видел на бабушкиной иконе. Сейчас святой стоял на середине болота, освящённый, словно прожекторами, лучами солнца, прорвавшимися сквозь плотные тучи.

Глядя на молодого человека ясным взглядом, он произнёс ласковым голосом: «Ты понял сущность бытия и заслужил жизнь!».

Внезапно налетел ветер, его сильный порыв нагнул берёзу, и Герман ухватился за его верхушку. Доля секунды — и он вновь оказался на твёрдой земле, но, уже по другую сторону болота.

Тотчас ветер стих, успев очистить небо. Азаров посмотрел туда, где стоял мужчина, но там уже никого не было. Он обратил взор на высокую берёзу, в зелёных листьях которой заиграли яркие лучи, и, поклонившись низко до земли, произнёс: «Благодарю тебя, святой Николай — чудотворец, за подаренную жизнь».

Повернувшись спиной к болоту, он