– Ça va, ma chérie?[5] – Наедине мы всегда говорили по-французски, хотя английский она знала безупречно.

– Oui[6].

Я частенько задавалась вопросом, не потеряю ли свою ангельскую способность говорить и понимать любой язык, когда утрачу крылья, но отбрасывала эти размышления, в основном потому, что мне некого было спросить. Кроме того, я узнаю об этом через три месяца.

Пока я болтала о своем новом задании и советах консультанта, Мими слушала меня с восторженным вниманием и подкрепляла мой стремительный поток предложений своей привычной теплой улыбкой. Теплой улыбкой, как я заметила, без следа пунцовой помады.

Сэндвич в моем желудке резко стал чем-то тяжелым.

– Что-то не так.

– Не так? – Ее тон казался неправильным, как и внешний вид.

Мое сердце на удивление сохраняло спокойствие.

– В чем дело? Тебе нужно вернуться в Париж? Что-то случилось с Амиром?

Телохранитель Джареда – единственный человек, с кем Мими поддерживала связь. Он остался во Франции – уехал в Ниццу после того, как «Суд Демонов» закрыли и превратили в приют для обездоленных детей.

– Амир в порядке, Селеста.

– Тогда что не так? – Я отчеканивала каждое слово, чтобы не дать голосу дрогнуть. – Мими, что…

– Рак.

– Рак? – тупо повторила я.

– Ужасная вещь, рак.

Сыр и ветчина застряли у меня в горле.

– Ужасная, но излечимая. – Я тяжело сглотнула, проталкивая комок дальше. – Правда?

– Селеста…

– Правда? – Когда она не ответила, я ощутила давление в висках. – Мими? – Ее имя дрожало на моих устах.

– Я боролась. Боролась изо всех сил, но рак оказался сильнее.

Я замерла. Нет. Нет. Нет. Этого не может быть.

– Весь этот сон урывками. Твой сниженный аппетит. Ты сказала, что просто… – Что она говорила? О, ангелы, я не могла вспомнить, но у нее всегда имелось оправдание. – Как давно… Как давно ты, – я откинула с лица прядь волос, – знаешь? – Я моргнула несколько раз, но контуры ее лица продолжали подрагивать.

– Шесть месяцев.

– Шесть месяцев! – Я задохнулась. Казалось, Мими взбивает мое сердце одним из своих венчиков. – Почему ты… Почему ты не сказала мне?

– Потому что надеялась одержать победу, прежде чем обременять тебя этим.

– Обременять меня? – Слова просочились сквозь огромный комок в моем горле. – Ох, Мими.

Ее изящный палец, вечно пахнущий маслом и средством для мытья посуды, погладил мою скулу.

– Должно быть… ты делала химиотерапию? Химиотерапия помогает. Или операция. Кто твой врач? – Я достала телефон и попыталась набрать в поисковике «Лучшие онкологи», но телефон выскользнул у меня из рук и упал на плотный ковер.

Она обхватила мои щеки обеими ладонями.

– Метастазы уже поразили печень, Селеста.

– Что это значит?

– Что скоро мне придется тебя покинуть.

– Неужели нет ничего… Никакого лечения… нет?.. – Слезы хлынули из меня и собрались вокруг мозолистых пальцев, которые сжимали мое лицо так, будто я сделана из стекла.

Она покачала головой.

– Но ты уже выросла и…

– Ты все еще нужна мне! Ты всегда будешь мне нужна!

– Ma chérie.

– Пожалуйста. Должно быть что-то, Мюриэль… Пожалуйста. – Я даже не была уверена, кого умоляю – эту женщину или ангелов наверху? Я уставилась на безоблачный голубой простор за окном эркера, гадая, наблюдает ли за мной ангел. – Пожалуйста. – Рыдания вырвались из моего горла, всколыхнув каштановые с серебристыми прожилками локоны, обрамлявшие лицо Мими. Ее волосы всегда так аккуратно уложены, но не сегодня.

– Мне пора отправиться к моему Джареду. Он, наверное, натворил на небесах столько бед, что даже Лей не в состоянии с ними справиться.

Джаред не на небесах. Его нет даже в аду. Ему и Лей отказано и в той, и в другой обители. И скоро Мими узнает об этом, потому что эта женщина, эта невероятная и самоотверженная сила природы, несомненно, окажется в Элизиуме.

Впервые с тех пор, как потеряла Лей, я пожалела, что моя душа обречена на забвение. Но уже слишком поздно. Я никак не сумею заработать более шестисот перьев за три месяца.

– Как скоро?.. – прошептала я, хотя мне хотелось реветь от душевной боли и скепсиса по поводу медицинской квалификации специалистов, которых она посетила. Они не могли принести никакой пользы, раз не нашли лекарство.

– Неделя, возможно, две. Врачи – отвратительно пессимистичные люди.

Дни? У меня оставались считаные дни рядом с ней?

Мои слезы полились быстрее.

Мое сердце разрывалось.

Чем я заслужила такую участь? Неужели это из-за того, что я проявила неуважение к серафимам? Или потому, что подняла голос против архаичных законов моего народа? Или же по той причине, что я от них отвернулась?

Мои легкие будто упаковали в вакуум, теперь они не в силах расшириться и принять воздух. Я задыхалась между рыданиями.

– Я все устроила, Селеста. Ты никогда ни в чем не будешь нуждаться. И хотя мне бы хотелось, чтобы мой прах покоился рядом с прахом Джареда, забери его, когда будешь готова.

Из меня вырвался еще один всхлип. Мими обвила руками мою сгорбленную фигуру и притянула к себе с такой силой, что я не могла представить, что ее тело терзает болезнь.

Я не позволю ей умереть.

Не позволю малахимам украсть ее у меня.

Я найду выход.

Должна найти выход.

Я припаду к ногам Семерых и буду умолять сохранить ей жизнь, потому что эта женщина – все, что у меня осталось в этом ужасно несправедливом мире.

Глава 3

После событий в Париже я поклялась больше никогда не переступать порог гильдии, но, как только Мюриэль улеглась вздремнуть, я взяла такси до кварцевого общежития. Увидев невзрачную зеленую дверь, я преисполнилась таким гневом, что чуть не развернулась на месте, но в конце концов я сдержала свою мстительность, расправила плечи и повернула ручку.

Удивительно, но дверь щелкнула.

Полагаю, что, пока у меня еще есть перья, офанимы не могут официально закрыть мне доступ.

В гильдии постоянно кипит жизнь, но ближе к вечеру она достигает пика. Атриум с буйной жимолостью, семью кварцевыми фонтанами и стеклянным куполообразным потолком кишел крылатыми девушками и полнился трелью воробьев. Сладкий цветочный аромат просочился в мои легкие точно клей, когда толпа неоперенных расступалась вокруг меня, раскрыв рты. По мере того, как я продвигалась к потоку, мой план кричать до тех пор, пока я не потеряю голос или пока высший ангел не спустится по ослепительно яркому свету, только укреплялся.

– Неоперенная, ты вернулась домой.

Я остановилась перед офаном Мирой, которая расправила багряные крылья, словно желая помешать мне добраться