что-то было в местном воздухе. А может быть Клим просто слишком устал и переволновался из-за Жени, но воспоминания лезли одно за другим, и каждое рождало эмоции, и он ощутил себя старым и уставшим. Что он тут делает — почти на краю Земли? Как их с Женькой сюда занесло? И был ли в этом какой-то тайный смысл?

Перед крыльцом больницы Клим остановился, продышался. Сейчас не было смысла во всех этих вопросах. Сейчас нужно было решать совсем другие проблемы. Поэтому он отбросил лишние мысли и уверенно шагнул внутрь.

Время было уже позднее, и его, разумеется, не ждали. В коридорах было бедно, но очень аккуратно. А еще пусто. В поисках кого-нибудь Клим прошел по первому этажу. А потом остановился и воззвал к своему чутью. «Ищи», — приказал он. И позволил себя вести. Белели свежевыкрашенные стены. Под ногами поскрипывал линолеум. Пахло лекарствами и дезинфицирующими средствами. Клим не любил больницы, а Женька так их вообще терпеть не могла. У нее была едва ли не фобия в отношении всего, что касалось болезней и врачей. Клим еще помнил, какой забрал ее из роддома. И помнил, как она приехала домой, села у себя в комнате на кровать и уставилась в одну точку. Она не переносила любые манипуляции со своим телом и любое ограничение своей свободы. А там было и то, и другое. Впрочем, о своем пребывании там она так и не рассказала и постепенно успокоилась. Во всяком случае, внешне. Про роды она никогда не вспоминала.

Чутье привело Клима на второй этаж, к третьей двери слева по коридору. Табличка гласила «Палата интенсивной терапии». Клим приоткрыл дверь. Палата оказалась трехместной, но Женя в ней лежала одна. Матрасы на пустующих кроватях — сложных металлических конструкциях с поручнями и аппаратурой в изголовье, произведших на Клима самое неприятное впечатление — были аккуратно застелены выстиранными и отутюженными простынями. Стараясь не смотреть на них, он подошел к Жене.

Она выглядела как обычно. Совсем здоровой. Будто и правда просто спала. Клим бы в это поверил, если бы в изголовье не пищал монитор с кардиограммой и не жужжали какие-то другие приборы. Если бы рядом с бортом не стояла стойка для капельницы, а в сгибе Жениного локтя не был закреплен катетер. А еще Женя никогда не спала на спине. И ей вечно было то жарко, то холодно, и она либо сбрасывала с себя одеяло, либо укутывалась с головой. А сейчас была укрыта им ровно по грудь.

— Жень, — позвал Клим, ни на что особо не надеясь и при этом надеясь на все. — Женя!

Разумеется, она не отозвалась и не проснулась.

— А если поцелую? — улыбнулся Клим. Здесь Женя должна была сонно, но очень вразумительно объяснить, куда он может со своими угрозами идти, и отвернуться от него к стенке. Но Женя, разумеется, ничего этого не сделала.

— Жень…

Тумбочка рядом с ее кроватью пустовала, а стула в палате не было. Клим сел на нее, понадеявшись, что она под ним не развалится.

— У тебя выдался сложный день, а потом ты не проснулась, — поведал он Жене. — Я буду признателен, если ты найдешь способ сообщить, что с тобой произошло. Максим хочет извиниться за сказанное перед твоим отъездом. Так что проснуться тебе все же придется, даже не надейся так просто от нас отделаться. Я ему ничего про твое состояние не говорил, и мне бы хотелось, чтобы он ни о чем и не узнал. Не надо ему. А то правда станет думать, что это из-за его слов. Женька… Не пугай меня, а.

Женя молчала. Клим впервые за день ощутил, как сдают нервы. Засунул подступающую истерику подальше. Потом. Все потом.

— Пойду найду тут кого-нибудь, пусть расскажут, что с тобой. А потом поесть где-то надо. И я очень надеюсь, что твоя хозяйка пустит меня переночевать, я уже глянул прогноз погоды, на улице по ночам тут так себе, а мест в гостинице при аэропорту нынче нет… Жень… Слышишь? Мне есть нечего. Я голоден.

Обычно это работало. Но и тут все было попусту.

В этот момент дверь в палату отворилась, и вошла медсестра. Клим поднял на нее взгляд. Медсестра хватанула ртом воздух и испуганно нахмурилась.

— Вы кто? — потребовала к ответу она. — Приемные часы давно закончились! Сюда нельзя!

— Я муж, — ответил Клим. Год за годом в экстренных ситуациях он произносил эту волшебную фразу, и она спасала их с Женей. А все остальное в итоге оказывалось пустым звуком. Может еще поэтому они так и не развелись. Ведь он пообещал ее отцу заботиться о ней. И себе пообещал. И пока что не собирался брать это обещание обратно. Да и Женя так ни разу и не сказала, что ей это не нужно.

Подействовала эта волшебная фраза и сейчас.

— Муж? — переспросила медсестра. — А нам сказали, что семья далеко…

— Я полчаса назад прилетел. Могу показать паспорт, удостоверение и билеты. Что с ней?

— Пойдемте отсюда, — едва ли не взмолилась медсестра. — А то если увидит кто, наругают. А вы даже без халата и без бахил…

Клим кивнул. Встал с тумбочки. Потом не удержался, перевел взгляд на Женю, дотянулся до ее ладони, сжал в своей и тяжело сглотнул.

— Скоро вернусь, — пообещал он.

Выпустил Женину руку, повернулся к медсестре и поймал ее взгляд. «Как же людям недостает любви, — в тысячный раз за свою жизнь подумал Клим, — что они видят ее абсолютно во всем». С другой стороны, Климу все чаще казалось, что то, что было между ним и Женей, тоже в какой-то мере было про любовь. Просто не такую, как у других.

Ему хотелось поцеловать Женю в лоб, но под взглядом медсестры он не стал этого делать. Женьке бы такое проявление чувств на людях бы точно не понравилось.

двадцать с половиной лет назад

— Столица Ботсваны.

— Габороне.

— Трехмачтовый военный корабль.

— Фрегат.

— Пластинка с прорезями для воспроизведения образуемого ими рисунка на другой поверхности.

— Трафарет.

— Откуда ты все это знаешь?

— Папа тоже любит кроссворды, а вопросы повторяются.

Женя сделала глоток кофе, продвинула пальцем текст на планшете вверх, поморщилась,