перебежал и кого-то предал. На самом деле никуда я не перебегал и никого не предавал. Ни в какой партии, кроме коммунистической, отродясь не состоял. И в самые тяжелые моменты находился рядом с Калякиным. Мы, его окружение, были с ним до конца, продолжая бороться за идею, то есть даром.

Так прошло около трех лет. Нужно было как-то жить и кормить близких, семьи, самих себя, а не просто «солидаризироваться». Но жил, как потом выяснилось, один Калякин. За нас всех, своих друзей и единомышленников. Демонстрируя свою «борьбу с режимом Лукашенко» и на этом неслабо зарабатывая, он замечательно отрывался… в залах с игровыми автоматами. Я прямо заявил о том, что «Сергей Иванович не прав», и это еще очень мягко сказано. В ответ он пытался навесить на меня клеймо политического проходимца, ошельмовать. Ситуация накалялась.

В 1999 году я наконец ушел из этой калякинской «синекуры». А причиной для этого шага стала вот какая история.

С целью мало-мальски достойного заработка я занялся разработкой политологических проектов под ключ. Одну из таких концептуальных работ мне заказал бывший председатель Совета Министров Беларуси Вячеслав Кебич, к которому я всегда относился уважительно.

Стоит ли напоминать, что именно Кебич был фаворитом самой первой президентской гонки 1994 года, но с треском проиграл ее истинному народному кандидату Лукашенко. К слову, проиграл Вячеслав Францевич достойно. Никаких грязных методов политической борьбы не применял ни до, ни после, ни во время своего политического расцвета. И до конца своих дней старался быть полезным Беларуси. Да что там старался, был.

В общем, хорошая жизнь, достойная и интересная судьба на нашем довольно скудном политическом небосклоне.

Ну а тогда, в конце 1990-х, у энергичного Кебича возникла идея создать Белорусскую центристскую партию. Прежде чем перейти к практике, требовалось серьезное теоретическое обоснование, создание базиса. В итоге программу и концепцию будущей центристской партии я написал и передал заказ Вячеславу Францевичу из рук в руки.

Но кто-то из его окружения немедленно слил информацию Калякину, и на этой почве мы с ним окончательно разошлись во взглядах.

Был поставлен соответствующий персональный вопрос на уровне первичной партийной организации, касающийся моего пребывания в рядах компартии. И что? Первичка меня исключать категорически отказалась. И вот чтобы не ставить Калякина в неудобное положение, поскольку ему перестали подчиняться коллеги по партии, я ушел оттуда сам. Понимаю его тогдашнее и последующее раздражение, но что уж тут поделаешь?

Дальнейшая политическая деятельность Сергея Ивановича оказалась также далекой от идеалов, увы и ах. Он регулярно пытался баллотироваться на пост президента и столь же регулярно проваливался на предварительном этапе, ни разу не получив статус кандидата, ни разу не дойдя до стадии плей-офф. Зато в 2009 году вдруг оказался избран председателем белорусской партии левых под названием «Справедливый мир». А говоря проще, надоевшую ему самому Партию коммунистов Беларуси он переименовал в левый, то бишь Справедливый, мир. Осуществил ребрендинг, так сказать. Проект получился мертворожденным. Сам Сергей Иванович, будучи человеком неглупым, понял, что его политическое время прошло, и поэтому основательно притих. Во всяком случае, я думаю, что ситуация сложилась для него именно так.

Слово про Наставника

У меня же вне этой партийной «синекуры» действительность складывалась весьма активно, несмотря на то, что предрекали-то мне совсем иное. «Жизнь неслась стремительным домкратом», вспоминая классиков. Мне как-то удавалось совмещать постоянную учебу и работу, причем не только над собой.

Учеба на экономическом факультете и в аспирантуре юридического факультета Белорусского государственного университета – это было исключительно важно. При этом я очень благодарен и времени, проведенному в моем первом вузе, Институте парламентаризма и предпринимательства, который создал и развивал Владимир Николаевич Карягин, ставший первым ректором этого вуза.

К сожалению, он скоропостижно умер в ноябре 2020 года от последствий коронавирусной инфекции, через три недели после моего выхода из СИЗО КГБ. Мне удалось посетить прощание и отдать дань памяти этому яркому, светлому, притягательному интеллектуалу, которого я очень уважаю, помню и чту.

Владимир Николаевич невероятно много сделал для Минска, для развития предпринимательства в стране и нормального, конструктивного взаимодействия бизнеса и государства. Да, получилось не все, но пусть кто-то продемонстрирует, что сделал на этом направлении больше, еще и фактически без привлечения административного ресурса.

Полагаю, Карягин заслуживает как минимум того, чтобы в родной для него столице Беларуси появилась улица его имени. Ведь назвали же в Бресте улицу именем Михаила Мошенского, отца-основателя легендарной «Санта Бремор», одного из первопроходцев бизнес-движения в стране.

Благодаря влиянию таких людей, как Владимир Николаевич, для меня 1990-е и их конец были не лихими, а как раз наоборот, чрезвычайно интересными, уютными и во многом определяющими.

Первый выпуск нашего весьма необычного для Беларуси вуза подготовил профессиональных политологов. Забавно, но по специальности из нас работать не пошел никто. Такое часто бывает с дипломированными юристами, бухгалтерами, маркетологами.

К сожалению, в 2020 году в Беларуси появились люди, которые посчитали политику чем-то вроде игры. И это оказалось страшно: ведь профессионалов среди них не было. Но к этому мы вернемся позже, а пока еще несколько автобиографических фактов в завершение данной тематической главы.

Жизнь понеслась… «стремительным домкратом»

В 2001 году я стал коммерческим директором одной крупной оптовой компании и на долгое время с политикой расстался. Как казалось тогда – навсегда. Мне нравилось заниматься бизнесом, и в 2011 году я учредил собственную компанию, а к 2020 году таких фирм оказалось пять. Одна из них, напомню, стала резидентом Парка высоких технологий, про который я не зря с такой теплотой говорил в самом начале книги.

Однако умением зарабатывать деньги мне не хотелось ограничивать свою жизнь. Что есть, то есть.

Наука, несмотря на сданные мною кандидатские экзамены и подготовленный текст диссертации, тоже не привлекала. Занятие наукой – это на самом деле своеобразная схима, отречение от всего иного, мирского, суетливого. А становиться монахом, отрекшимся от радостей и горестей мирской жизни, я точно не собирался. Мне донельзя нравилось все, что связано с политической деятельностью, коммуникацией, дипломатией.

Поэтому в 2000-х я баллотировался в депутаты белорусского парламента и, использовав полученный опыт, в 2010 году стал депутатом Минского городского Совета депутатов, выиграв выборы в первом туре.

Однако за депутатский срок мне не удалось реализовать все идеи, с которыми я избирался в столичный парламент. Идей ведь было очень много, уж поверьте. А тут… Гора не то что родила мышь. Она вообще ничего не родила. Почему?

Келейность, косность, безынициативность консервативной системы органов государственной власти и управления в столице. Это же явилось причиной