Решительно заходим, и сразу вижу подходящие сапоги, будто специально для меня, выложенные на витрину. Коричневые, элегантные, из хорошей кожи, на низком каблуке, самое то для путешествия через полпланеты. Надеваю: удобные, будто сшиты по индивидуальным меркам. Посмотрев внутрь, нахожу бирку «Made in Italy».

– Саш, смотри, Италия меня прям притягивает к себе.

– Да, похоже, – соглашается дочь.

Итак, дело решено, чувствую облегчение. Страна в форме сапога ждет, не стоит откладывать встречу. Еду!

Ой, что там будет? Прикладываю ладони к запылавшим щекам.

3. Венеция

Середина ноября – Лечу в Венецию – Встречает Юля

и невысокий друг ее мужа – Прато делла Валле в центре

Падуи – Пупилла и Суччедэ – Венеция в тумане –

Витражная инсталляция прямо на улице в Монтегротто

Терме – Банкомат проглотил мою карту!

Гляжу сквозь иллюминатор, упершись лбом в прохладное стекло, на уплывающие вдаль поля – по-осеннему голые, с маленькими домиками в дачных поселках. Они становятся все меньше. Широкая река превращается в тоненький ручеек и скрывается под белыми облаками.

Люблю часы долгого полета до Москвы. Обычные дела остались в городе. Никто не позвонит, не потребуется внимания и срочного решения вопросов. Голова чистая, мысли свободные, могу выспаться и помечтать. Кладу руки на широкие кожаные подлокотники.

Вспоминаю… Италия для меня открылась в детской художественной школе. Узнала, что высшей наградой для выпускников царской Академии художеств была поездка в южную страну: «Каждый живописец должен побывать в Италии, колыбели изобразительного искусства и других художеств», – эти слова вошли в юную душу, чтобы стать мечтой. Мечта дремала долгие годы. Шло время…

Уже взрослая, собираясь в первую туристическую поездку в Европу, конечно выбрала Италию. На полуострове ощутила себя словно в другом измерении. Хотелось дышать и дышать этим воздухом, наполненным творческим вдохновением.

Помню, как в сумрачной тишине большого храма Святого Антонио внезапно ярко поразили торжественные витражи. Я все ходила и ходила по кругу, от одного высокого окна к другому. И задирая голову вверх, к сводам, рассматривала детали круглых композиций из цветных стеклышек с фигурами святых. Не хотелось уходить, но туристический автобус был в городе Падуя всего четыре часа.

Так определила специализацию в профессиональной теме «декоративно-прикладное искусство» – витражи. Вернувшись, открыла мастерскую. Витражное вдохновение понесло как на крыльях вперед.

Выставки, заказы. Все идет успешно, а мысли постоянно возвращаются в Италию. Со знаменитым венецианским стеклом мечтаю познакомиться ближе.

Я даже не предполагаю, насколько эта поездка станет судьбоносной!

Пересадка в Москве, и уже подлетаю к аэропорту Марко Поло в Венеции. Облака расступаются. Внизу, до самого горизонта, разливается синее море. Мягкая посадка. Будки пограничного контроля и выход к нетерпеливым встречающим. Юля радостно машет рукой. Рядом с ней невысокий мужчина, с сединой в волосах, погруженный в свои мысли.

– Это Фабио?

– Нет, это Марко, его друг. Фабио попросил помочь привезти тебя.

Садимся в «мерседес», едем в город, где живет подруга. За рулем мужчина, это его автомобиль, с низкой посадкой и плавным ходом по асфальту скоростной дороги. Негромко звучит итальянское радио.

– Наша Падуя крупный город, – объясняет Юля. – В нем двести тысяч населения, с пригородом вообще четыреста.

– А в Венеции?

– Там где-то пятьдесят тысяч местных жителей и постоянный поток туристов, во много раз больше. Семьдесят тысяч каждый день!

Меня немного укачивает после самолета. Держусь за поручень над дверцей. Чувствую приятную усталость. Не верится, что нахожусь в стране моего вдохновения. Здесь в ноябре – зеленые деревья и ярко-синее небо.

После смены почти десятка часовых поясов хочется спать, в моем городе уже глубокая ночь. Может я вижу сон?

На следующий день после обеда с Юлей и Фабио едем в центр Падуи на Prato della Valle5 – огромную площадь с овальным каналом, окружающим центр – зеленый «остров» с деревьями. Переходим по арочному мосту, идем на середину, к фонтану. Осматриваюсь вокруг.

По гладким дорожкам катаются на роликах люди, делают пробежки, ходят за ручки или в обнимочку. В воде видны рыбы, подплывают за крошками. С ними соперничают голуби.

По берегам в два ряда стоят десятки скульптур6 в старинных каменных одеждах. Спокойно взирают на городскую суету и современные монорельсовые трамваи. Останавливаюсь как вкопанная перед древним римлянином на высоком постаменте, в шлеме с перьями:

– Кто эти люди? Они были на самом деле? – спрашиваю Юлю.

– Да, это известные жители города прошлых веков. Среди них – ученый Галилео Галилей, скульптор Антонио Канова и поэт Франческо Петрарка, – подруга показывает рукой.

– Грандиозно! Жаль, что молчаливые, поговорили бы, – размышляю, переступая с ноги на ногу и оглядывая мраморный народ по кругу.

– А раньше на этом месте была арена, как в Риме, – добавляет подруга.

Фабио терпеливо фотографирует нас у фонтана. Ухмыляясь в усы, шутит, что так банально делают все туристы. Через Юлю прошу:

– Фабио, ты слишком высокий. Присядь, пожалуйста, когда снимаешь, иначе на фото получатся крупные головы и короткие ноги. Вам же, мужчинам, нравятся длинные.

Он соглашается, выпятив грудь. Улыбаемся ему в объектив. В четыре часа начинает темнеть. Знаменитое кафе Pedrocchi7, с ажурным фасадом и мраморными львами, при свете фонарей кажется частью девятнадцатого века. Аромат фирменного кофе усиливает впечатление.

Вернувшись домой, вежливо отказываюсь от ужина. Спать хочется нестерпимо. Разница во времени дает о себе знать.

Утром Даша стоит в прихожей с рюкзачком на плечах, готовясь выходить из дома. Мама Юля ей что-то выговаривает:

– Лошара, лошара, лошара, – слышится мне среди Юлиной речи.

Она разговаривает с дочерью по-итальянски, спокойным тоном, но среди потока незнакомых слов слышу периодическое «лошара».

– Что ты говоришь Даше? – спрашиваю я.

– Чтобы не забывала ключи. Вчера оставила на полке в прихожей, так и ушла в школу, – Юля поправляет дочери лямки рюкзака.

– А почему ты обзываешь ее лошарой?

– Где? – изумляется подруга, девочка тоже прислушивается.

– Мне это слышится среди твоих слов.

– Я ей говорю «Non lasciare le chiavi»8, – поясняет Юля.

– Вот-вот это «lasciare9», что это? – мне и смешно, и хочу разобраться.

– Это глагол «оставлять».

– А, понятно! Я думала: ты обзываешь ребенка.

Все трое хохочем!

Даша уходит в школу, мы идем на кухню. За чаем Юля вспоминает другие смешные слова:

Curva (курва) – поворот;

Mi perdono (ми пердоно) – я извиняюсь;

Abbassato (аббассато) – пониженный;

Dura (дура) – твердая.

– Ну, про дуру-то верно, – говорю смеясь.

Юля продолжает веселить:

Mandare (мандаре) – отправлять;

Piano-piano (пьяно-пьяно) – тихо-тихо;

Pupilla (пупилла) – зрачок.

– Пупилла! – громко повторяю я, сгибаясь пополам и расплескивая чай из кружки с нарисованным медведем.

А подруга не сбавляет темп:

Tu puoi (ту пой) – ты можешь;

Proibito (проибито) – запрещенный;

Sucсede (суччедэ) – случается.

– Ой, держите меня семеро, последнее слово всегда можно применить, если что-то пошло не так!

Юля стучит ладонью по столу и с раскрасневшимся лицом выдает напоследок:

Сеrvi (черви) – олени;

Camera (камера) – комната;

Regalo (рэгало) – подарок.

– Иногда бывают такие подарки, да! – хохоча, запрокидываю голову, откидываюсь на спинку стула.

Мои щеки болят от смеха, уже нет сил. «Какой веселый язык, наверно учить его легко», – вывожу про себя я и мечтательно вздыхаю.

Завтра утром поедем в загадочный город на воде.

От Падуи до Венеции 29 км. Едем с Юлей на электричке. Кажется, едва сели в вагон и начали стучать колеса по стыкам рельс, как уже подъезжаем по перешейку, соединяющему материк с группой островов под названием Венеция. В окнах слева и справа вижу дымчатые воды лагуны, скрывающиеся в тумане. Если бы не поезд, шумно промчавшийся по второму пути, можно вообразить, что едем на корабле по бескрайнему морю.

Вокзал Санта Лючия многоголосо звучит толпами туристов. Выйдя из него в туманное утро и пройдя всего триста метров вдоль набережной, оказываемся в мягкой