Сколько ударов я нанес Вельяминову, куда именно бил. Теперь я знал, что хруст костей, что я слышал своим замутненным сознанием, был хрустом моих костей.

Вопль боли, был моим воплем. Я знал, что сам своими собственными ударами об неуязвимого Вельяминова стер себе в порошок кисти рук.

Я идеально помнил детали боярской рожи, когда он принимал эти удары на себя. Не смотря на ужасные внешние повреждения, ублюдку даже не было больно. Это я понял по выражению его единственного мерзкого глаза в моменты ударов.

По опыту прошлых лет я прекрасно знаю, как выглядят глаза тех, кто испытывает боль. Вкупе с колебаниями потоков, я способен оценить их стадию, источник и уловить малейшие колебания и разницу. Однако во взгляде Вельяминова была только адская разрушающая боль, от разрывающей его тело зеленой ауры.

Моих ударов он совершенно не ощущал.

Могло показаться что эти вернувшиеся воспоминания и знания никак мне не помогут. Что они должны лишь заставить меня испытывать отчаяние и свою беспомощность в бою против бессмертного Михаила Вельяминова. Ведь каждое из воспоминаний буквально кричало о том, что я не смогу победить.

Все, кроме одного единственного.

Дед всю жизнь учил меня обращать внимание только на важное. В любой, даже самой ужасной и безвыходной на первый взгляд ситуации, продолжать искать путь к победе. Уметь по щелчку пальцев выбрасывать из головы все, что не поможет победить врага.

Так я и сделал сейчас.

Когда я поочередно отфильтровал и отбросил все эти бесполезные для победы факты, на их месте осталось одно крошечное воспоминание. Короткий проблеск момента, когда зеленая аура Вельяминова просочилась-таки сквозь трещину в моем потоке и вонзилась мне в плечо. То самое ослабленное плечо, которое серьезно повредил бой с Морозовым.

Структура ауры Вельяминова такова, что заключенная в ней разрушающая мощь превосходит даже истинный Хаос. По любой логике, пропустив подобный удар, я должен был второй раз лишиться руки. В лучшем случае. В худшем, аура должна была расщепить все мое тело в пыль.

Однако, то, что произошло в тот миг, переворачивало весь расклад нашего боя с ног на голову.

Ведь, пробившая мою защиту, зеленая аура Вельяминова не причинила мне совершенно никакого вреда. Расщепляющая все чего коснется разрушительная сила Высших просто обтекла мимо моего тела.

Сам Михаил этого даже не заметил, был занят встречая своей рожей мои заряженные миллионами яростных частиц кулаки. Но от моего взора этот факт, всплывший в воспоминаниях, не укрылся.

Ровно через две секунды после этого факта я перестал молотить Михаила Вельяминова окровавленными культями и мое тело забило в конвульсиях. Тут воспоминания обрываются из-за потери сознания. Но виной тому была не повреждения от аура боярина, а банальная потеря крови из-за стертых кистей рук и массовый отказ внутренних органов от перегрузки организма.

Что было после моего пробуждения я помнил уже и без помощи Коня. И учитывая новые данные и убежденного в своей победе Вельяминова, я уже никак не мог проиграть этот бой. Если аура это все на что боярский ублюдок остался способен, то свой шанс меня убить он уже упустил.

— Зря, боярин. Ты просто не видел хороших фокусов, — оскалился я в кровожадной улыбке, — как тебе, например, такой.

Едва я успел договорить, как мой защитный покров рассыпался в клочья и оставил меня на съедение расщепляющей все живое ауре Высших.

Ауре, которой было под силу сдерживать Истинный Хаос. Ауре, которую до ужаса боялись все члены совета, включая хаосита Морозова. Ауре, с мощью которой не могло справиться даже собственное тело Вельяминова.

Только вот ничего не произошло. Меня не расщепило, не взорвало, не испепелило и не уничтожило. Аура не причиняла никакой боли, более того, после уничтожения моей защиты, телу тут же вернулась подвижность.

Дышать внутри ауры все еще было невозможно, а кожу неприятно покалывало... но это было скорее щекотно, чем больно. К тому же паралич был вызван именно блокировкой внешнего слоя моего боевого потока.

Я был жив и вернул себе подвижность, в то время как Михаил Вельяминов разом потерял свой единственный атакующий козырь.

Под действием несокрушимой воли и желания меня уничтожить, аура Вельяминова снова попыталась атаковать мое тело, но, по какой-то неизвестной даже мне причине, она оказалась совершенно не способна мне навредить. А потому, уничтожив все остатки моих внешних защитных частиц, просто продолжила безвредно огибать мое тело, будто меня тут и нет.

От души насладившись удивленным выражением изуродованного лица Михаила Вельяминова, я неспешным шагом подошел к ублюдку вплотную, размышляя как именно поступить дальше.

— Забавный... фокус... — проскрипел Михаил Вельяминов, буквально вибрируя от бушующей внутри него ненависти, — но это ничего не изменит, глупый мальчишка! Думаешь, ты сможешь меня убедить сдаться? Я тебя явно переоценивал, если ты всерьез надеешься на такой тупой план этого предателя Коновницына! Уже скоро он и тебя предаст! Последователи Высших уже едут сюда... как только ты коснулся моей ауры, они узнали где ты находишься и что делаешь. Теперь тебе никуда не скрыться. Наивный зеленый глупец. Ты перешел черту и подписал себе смертный приговор, когда осмелился явиться сюда. И проклятый предатель тебя уже не спасет! Он будет просто стоять и смотреть как ты умираешь!

— Все сказал? — без тени каких-либо эмоций сказал я, наблюдая как Вельяминову все тяжелее дается каждое слово.

И без родового взора я видел, как набухало и разрушалось его тело. Зеленые язвы лопались, оставляя обугленные черные дыры. Зеленая аура бессильно клубилась вокруг, нанося только больше вреда.

— Думаешь, я не знаю, что вы с предателем задумали?! ДАВАЙ! ПОПРОБУЙ ЗАСТАВЬ МЕНЯ СДАТЬСЯ! ТЫ, СМЕРТНОЕ НИЧТОЖЕСТВО! ТЫ НИЧЕГО НЕ СМОЖЕШЬ МНЕ СДЕЛАТЬ! — концентрированные клубы ненависти выливались из потоков стремительно умирающего Вельяминова.

Михаил оказался крепким малым. Не даром именно его выбрали лидером бояр. Сомневаюсь, что в мире найдется еще хоть одна душа, которая вытерпит настолько адские страдания, что разрывают сознание, душу и тело Вельяминова разом.

Воссоздать подобное не способна ни одна пыточная техника. Жертва умрет гораздо раньше, не выдержав и двух секунд.

Поэтому любой человек на месте Вельяминова проклинал бы свое бессмертие. Готов бы был пойти на все что угодно, лишь бы прекратить страдания. Но Михаил Вельяминов этого не делал. Я столько бояр убил за свою недолгую жизнь, но такую стойкость встречаю впервые.

Это безусловно самое сильное духом боярское отродье, что я видел в своей жизни. Его убеждения и воля невероятно