старейшую и самую почитаемую, которая сама по себе бестелесна, это исключительная особенность богов, которая во всех родах, образуемых богами, сохраняет их собственное разделение и порядок, неотторжима от него и, тем не менее, во всем точно так же остается одной и той же.

Что касается душ, как тех, которые повелевают телами[10]и руководят их управлением, так и человеческих душ, которые до рождения были вечно установлены соответственно своей сущности, то сущность блага уже не присутствует в них, так же как и причина блага, предшествующая даже сущности. Однако они удерживают при себе некую часть блага. Вот так же и мы созерцаем их причастность красоте и добролетели, значительно превосходящую ту, что мы признаем у людей. Эта причастность в составном двусмысленна и чужеродна, в душах же она неизменна и непреходяща, она и сама не может измениться, и не может быть похищена другими.

Поскольку таковы первый и последний в божественных родах, представь себе между ними два средних рода, которые выше ранга душ. Один род, который принадлежит героям, силой и доблестью, красотой и величием и всеми душевными благами совершенно превосходит ранг душ, но, тем не менее, тесно примыкает к нему по причине общего характера жизни. Другой род, примыкающий к богам, — это род демонов, который значительно ниже, чем род богов, и следует за ним, поскольку не обладает первичным действием, но служит доброй воле богов. Он реализует их невидимое благо, уподобляется ему и создает по его образу творения, он облекает в речь неизреченное и в образы невидимое. То в богах, что превосходит разумение, он сводит к ясным словам, он обладает причастностью красоте, которую независтливо передает следующим за собой родам.

Итак, эти средние роды образуют связующее звено между богами и душами, делают их связь нерасторжимой, они связывают воедино эту непрерывность сверху донизу и делают неразрывной общность всех родов, они обладают лучшим соединением и пропорциональной связью всех частей, они также производят движение вниз — от лучшего к худшему и вверх — от менее совершенного к высшему, они вносят порядок и меру в участие, нисходящее от высших родов, в восприятие этого участия низшими родами, они делают все любезным и подходящим для всего, потому что получают причины всего от богов.

Так вот, не считай, что это разделение присуще возможностям, действиям или сущности, и рассматривай не что- либо одно из них в отдельности, но только все их вместе, и ты получишь ответ на вопрос о своеобразии богов, демонов, героев и душ.

С другой стороны, следует приписать богам всякое завершение в любых его формах, внутреннюю устойчивость, причинность неделимых сущностей, неподвижность, мыслимую как причину всякого движения, превосходство над всеми существами, отсутствие чего бы то ни было общего с ними, так же как и понятие о несмешанном и раздельном, мыслимое одновременно в бытии, в возможности и в действительности, и все подобное. Но то, что уже разделено на множество, а также способность предоставить самого себя иному, получение от иного границы, и в разделениях множественных вещей способность осуществить это участие в первичном жизнесозидающем движении, общность со всем существующим и становящимся, восприятие от всего смешения, и участие во всем, распространение этих особенностей на все свои возможности, сущности и действия — мы будем правы, если припишем все это как врожденные качества душам.

6. Что мы скажем относительно средних родов? Я думаю, что после изложенного выше с ними все для всех ясно. Они здесь заполняют нерасторжимую связь предельных состояний. Впрочем, это нужно изложить подробно. Так вот, я утверждаю, что племя демонов является множественным в единстве и несмешанно-смешанным, что оно включает, согласно идее лучшего, все прочие, менее совершенные существа. А племя героев, как я полагаю, дает пример разделения, множества, движения, смешения и тому подобного, но оно воспринимает помещенное выше и как бы скрытое внутри лучшее, то есть единство, чистоту, устойчивость, неделимое тождество и превосходство над остальными. Поскольку и тот и другой род примыкает к соответствующему предельному состоянию: один — к высшему, другой — к низшему, то, естественно, в силу неразрывности связи, то, что берет начало от лучшего, движется к худшему, а первоначально соприкасающееся с последним некоторым образом образует общность также и с превосходящим. Впрочем, из этого можно увидеть неразрывную связь первых и последних родов, проявляемую в неискаженном виде в равной мере и в бытии, и в возможности, и в действии. Итак, после того как мы двумя способами правильно разделили эти четыре рода, то в остальном, ради краткости и поскольку отныне представление о средних родах ясно, мы считаем достаточным показать только особенности крайних родов, а особенности промежуточных родов как понятные на основании изложенного мы оставим без внимания, выбрав для определения самый краткий путь.

7. Один род — высший, превосходный и совершенный, а другой — низший, отстающий и менее совершенный. Один может все вместе, немедленно и единообразно, а другой не может совершить всего совокупно, сразу и неделимым образом. Один, не терпя убытка, порождает все и управляет всем, а другой по природе склонен к подчинению и обращению к возникающему и управляемому. Один, главенствующий и причинный, предшествует всему, а другой, зависимый от причины — воли богов, вечно сосуществует с ним. Один род в один момент постигает границы всех действий и сущностей, а другой род переходит от одного к другому и от несовершенства продвигается к совершенству. Далее, одному присуще высшее и непостижимое, превосходящее всякую меру и лишенное формы в том смысле, что не определяется ни одной формой, а другой управляем моментом, состоянием и склонностью, ограничен стремлением к худшему и близостью с второстепенным, и последнее — он описывается по разнообразным мерам, исходящим от него. Итак, ум, повелитель и царь живых существ, и искусство, созидающее мир, присутствуют у богов неизменно и постоянно, совершенно, независимо и самодостаточно, сообразно одной деятельности, пребывающей в себе в чистоте, а душа причастна уму индивидуальному и многообразному, обращенному к управлению миром, и она заботится о неодушевленных существах, приобретая то одну, то другую форму.

По тем же причинам сам порядок и сама красота присутствуют у высших существ, или, если такое выражение покажется более удачным, их причина существует вместе с ними, а душе свойственно всегда участвовать в разумном порядке и божественной красоте. Высшие существа всецело, соответственно своей сущности, обладают мерой всего, или причиной измеримости мира, а душа ограничивается божественным пределом и участвует в нем как нечто разделенное. Логично считать, что первым для управления всем существующим довольно движущей силы и власти, а