Пошатываясь, он добрался до двери, выглянул в коридор. Никого. Соседняя квартира открыта. И оттуда шёл звук включённого визора. Притворив вход с свою обитель, Рэм, придерживаясь стенки, добрался до заветного источника информации. Ввалился внутрь.

Позади щёлкнул замок.

Здесь пахло благовониями, но алкогольные пары всё равно пробивались. У кровати несколько пустых бутылок с нуслайтовским вином и одна початая. Напротив — визор, на экране которого по полю бежит плачущий мальчик, а за ним гонится двое Псоглавцев, с оскаленных пастей которых брызжет слюна, глаза залиты кровью. Камера повернулась, показав грозные корабли Альянса нависающие над городом Примы. Этот фильм Рэм видел. Мальчика убьют, и потому никого из чужих не будет жалко, когда в финале их начнут крошить.

Под визором спрятался небольшой компьютер. На стенах мечи, топоры. Место молота пустовало. Коллекционер какой-то, честное слово. Рэм прошёл к работающему визору, оттащил стул от кухонного стола, поставил напротив экрана и сел. Принялся искать новостные каналы.

И потерял дар речи.

С экрана на него смотрел он сам. Ракурс неудачный, неприятный. На изображении Рэм казался эдаким крысёнышем, с прищуренными наглыми глазками и острым носом. Когда и кто его снял в таком виде — Консворт не знал, но руки бы автору оторвал. Титры гласили: «Безумный насильник нашёл свою смерть». Мелкие буквы внизу сообщали о том, что начато расследование в отношении Дома Раскаянья, допустившего к работе с Инсигнией человека с известными психическими заболеваниями и не прошедшего модификацию Медикариума. Кадры сменялись один за другим. Он увидел Элин, их спеца по связям с общественностью, оправдывающуюся перед толпой журналистов. Смотреть на неё было жалко, обычно обворожительная и спокойная, сейчас она терялась. Затем пошло видео с забитыми улицами и нескончаемым потоком людей, несущих плакаты с изображениями Стоика. Лица в слезах. Всеобщее горе. Чёрные автомобили, чёрные одежды. Сменившие цвета рыцари Гнева в траурном карауле. Семейный снимок Диан, Стоика и их сына. Звёздное небо с сине-зелёными кораблями «Стального Клыка». Снизу написано — «Чудо правящей династии. Калькуляторы подтверждают право Воннерута Халамера». Затянутый дымом город и десятки десантных кораблей, подлетающих к нему. «Нуслайт в огне».

Рэм просидел так минут двадцать, с открытым от изумления ртом. Затем встал, прошёл к кровати. Нашёл бутылку, в которой хоть что-то осталось. Жадно присосался к ней.

Это сон. Это определённо сон.

— Глубина меня забери… — проскрипел Рэм. Стоик убит наместником Раздора. Ливень объявил о несогласии с выбором Кальуляторов и отказался присягать новому императору, пока не будет проведено расследование в отношении Воннерута. На Нуслайте вооружённый мятеж и уже начата военная операция корпуса «Бессмертных» против бунтовщиков. Прима и Солокер призывают соблюдать право крови. Прокхат полностью под властью восставших «Золотых Таранов» и «Имперских Карателей». Владыки корпусов, родственники погибшей Диан, обвиняют рода Примы в заговоре против человечества. Империя раскололась минимум на три блока…

Он проверил другие каналы. Прокхатовские, ливневские не работали вообще. Нуслайтовский пестрил размазанными цветными пятнами, сквозь который иногда пробивались трескучие отдельные слова: «Таракан… Никогда… Смерть…».

Это всё из-за его запроса на арест Майзера? По затылку пробежались мурашки. Он снова потянулся к бутылке, но смог вытряхнуть из неё лишь несколько капель. Аккуратно поставил на пол, хотя хотелось разбить о стену. Глубоко вздохнул. Затем бессильно огляделся. Начинать надо с малого. И первым в пункте последних дней был душ. Остальное — подождёт. Рэм заглянул в ванную, улыбнулся чистоте и принялся раздеваться.

Сначала нужно делать то, что можешь сделать. Мелочь к мелочи и вот уже большое дело.

Стоя под тугими струями душа, он старательно пытался проглотить образовавшийся в горле комок.

Глава вторая

Рэм Консворт

В дверь постучали. Рэм отвлёкся от шкворчащего на сковороде мяса, обернулся. Возможно, желание утолить голод чем-то вкусным оказалось лишним.

— Открывай, Порось, — прогромыхало из коридора. — Я знаю, что ты дома. Воняет.

Консворт аккуратно положил лопатку, снизил температуру панели. Покосился в сторону коллекции мечей, но идею схватиться за один из экспонатов отбросил. Холодным оружием он обращаться не умел и в целом считал его атавизмом, пригодным только для военных корпусов. Да, многие солдаты вооружены силовыми клинками, алебардами и прочим рубяще-режущим инструментом — и это понятно, потому что в борьбе с Ульем лучше отрубать, чем простреливать. Вот только в коридоре топтались не тараканы, а люди. Скорее всего не с пустыми руками. Адова канитель.

— Падаль тебя требует, Порось! Живее!

Кулак снова забарабанил по двери. Посетители уже казались недовольными.

— Где мне вас всех складывать? — буркнул Рэм, шагнул ко входу.

— Быстрее! — гаркнул второй голос, остановив дознавателя. Так, их двое. Это меняет дело.

Он огляделся. В жилых муравейниках трущоб окон не делают. Бежать некуда. Прятаться под кроватью тоже не вариант. Соображай, Рэм! Соображай! Ищи возможности.

Дверь содрогнулась от удара. Консворт сглотнул. Порядки тут любопытные. Весьма. Прикрыв глаза, он глубоко вдохнул, приводя мысли в порядок и не обращая внимания на грохот. Били уже чем-то тяжёлым. Что делать? Что, адова канитель, ему делать?!

Когда преграда сдалась — Рэм встретил гостей с чашечкой чая в руках. Присев на край стола, в чужом халате, в чужой кухне, он постарался выглядеть максимально спокойным. Первыми в квартиру ввалились двое бритоголовых и татуированных мужчин с лицами, которые, наверное, и отмечать знаками банды не стоило — на них явственно недоставало интеллекта и хватало признаков, отличающих любителей всё решать силой. Один без глаза, у второго признаки многократно поломанного носа.

Третьим, наклонившись, вошёл чернокожий солокерец. Выпрямился, почти касаясь потолка головой.

— В вашем квартале любопытные манеры ходить в гости, — сказал Рэм. От запаха рот наполнялся слюнями. Он так старался, так мечтал о моменте, когда найденное в бандитском рефрижераторе мясо дозреет, покроется корочкой. Специй не пожалел, овощей порубил. Предвкушал как положит первый кусочек в рот. После концентратов это пища богов, не иначе.

Почему так вышло по-скотски?

— Ты кто? — спросил солокерец.

Рэм отпил из чашки, поставил её на стол. Запахнул халат, неторопливо произнёс:

— У вас проблемы, ребятки.

— Проблемы? — ощерился левый бритоголовый, со сломанным носом и когда-то порванной губой. И издевательски добавил: — У нас?

— Где Порось, шляпа? — сказал одноглазый.

Солокерец кашлянул, пресекая разговоры, терпеливо повторил:

— Ты кто?

— Возможно, ваш будущий друг, — Консворт с некоей расслабленностью прошёл к стулу, сел на него. — Возможно — враг. Зависит от вас. Я — дознаватель Дома Раскаянья.

Бандиты напряглись. Чернокожий гигант прищурился.

— Как видите, — Рэм раскинул руками,