– А ты, Глеб, моим денщиком будешь! Что я сам, что ли всё делать должен? У меня форма красивая, за которой нужен должный уход.

– Так, всё, сосредоточьтесь. Даю установку! – громогласно провозгласил Глеб, и шепотком буркнул Паше:

– Вообще-то, казённой прислуги у казаков не было.

Тот тут же нашёлся с ответом:

– А ты будешь первый и неповторимый, самый находчивый и шустрейший в мире денщик-казачок!

Мама с сыном обменялись лукавыми улыбками. Втянув шеи и сжав кулаки, они стали ждать, что будет дальше. Юный гипнолог деловито прокашлялся. Вдруг в стёкла с усилием забарабанил дождь, будто пытался предупредить о чём-то неминуемом.

Глеб мельком взглянул в окно, и играючи произнёс:

– Веки тяжелеют. Дыхание ровное. Уже ничего не связывает с сегодняшним днём. Забыты будничные хлопоты. Наступил октябрь одна тысяча восемьсот двадцать второго года. Санкт-Петербург. Александровский дворец, – и тут парень запнулся, и будто рассуждая сам собой, изрёк, – ан, нет, стоп. Это же эпоха Александра I, а он был известный ценитель загородной тишины, и юноша опять заговорил вкрадчивым голосом, – большой Царскосельский дворец впускает нас в свои роскошные покои…

– Хо-хо! Во загнул, минус двести лет! – хохотнул Паша в кулак.

А Глеб наряду с этим продолжал вещать, перечисляя озвученные хотелки, и покачивая блестящей непонятной штуковиной на вытянутой руке. И вот Бойченко демонстративно, чтобы закончить представление, как типичный фокусник мнимой волшебной палочкой, взмахнул цатой, а та неожиданно громко хрустнула и разломилась на две половинки. Дымок с шипящим звуком вырвался наружу и в два счёта поглотил сладковатым дурманом небольшое помещение. Кабинет словно заволокло непроглядным туманом. Но уже через мгновение дым рассеялся, будто бы его и не было. В опустевшей комнате на ковре лежали ещё тёплые остатки древнего артефакта, а за окном, как в приступе безумства подобно разрушительному торнадо, бесился проливной ливень.

*справа – казачья военная форменная одежда:

бешмет – плотно облегающий чёрный кафтан со стоячим воротником, на пуговицах;

рубаха белая с прямым разрезом ворота;

башлык – остроконечный красный капюшон, надеваемый в непогоду поверх головного убора. Имеет длинные концы для обматывания вокруг шеи;

головной убор Кубанских казаков – Кубанка (укороченная/пластунская папаха с красным верхом и белым крестом);

шаровары – свободного кроя штаны чёрного цвета;

обувь – мягкие сапоги без каблуков.

** кинжалы – обоюдоострый клинок (Кама – прямой 35см, Бебут – изогнутый, 60см).

*** нагайка – ременная короткая плеть, для управления лошадью.

**** бурка – элемент верхней одежды, своеобразный длинный плащ чёрного цвета из валяной овечьей шерсти.

Глава 4

В торжественном белоснежном огромном помещении с высоченными окнами, щедро украшенном нарядной рельефной лепниной, частично покрытой позолотой и фигурными портиками с расписными вазонами, между трёх мраморных маршей лестниц, укрытых красными ковровыми дорожками, словно из воздуха, появилась кашляющая парочка. Гвардейского роста, превосходно сложенный молодой человек в кубанке и распахнутой бурке таращил глаза на паренька в таком же, как он одеянии.

Вдыхая чуждый воздух, наполненный тяжёлыми ароматами цветочных композиций, восковых свечей и чего-то неведомого, бряцая кинжалами, Паша попытался подобрать слова:

– Ты это… Ты чего это натворил? Чё так натурально-то получилось?

Глеб молчал, в голове подростка всё помутнело. И тут раздался какой-то высокий и совсем немелодичный звон, не имеющий отношения ни к музыке, ни к какой-либо сигнальной системе.

Ошалело Степанцев уставился в пространство перед собой и фальцетом заговорил:

– Мама? Ты с крыльями? Вот это да! Е-моё так это ты так гремишь! Перестань летать, звук жуткий!

Сын выставил перед собой ладонь лодочкой, и спустя несколько мгновений звон прекратился. Глеб догадался, что ангел приладонился.

– Фух! Ну, ты и красотка! Такая смешная с этими розовыми бубончиками на тапках и с бронированными крыльями за спиной, – умилялся Паша.

В ответе Елены Юрьевны скользили нотки весёлости:

– У нас, скорее всего, коллективная галлюцинация. В комнате же что-то задымилось. Может проводка перегорела. Мы на это никак повлиять не можем. Давайте наслаждаться. Когда ещё такое повторится? Может, уже через пару минут в себя придём.

– Слышь, чё говорит? – всё ещё очумелый Паша, повернулся к однокласснику.

Отрицательно качая головой, Бойченко замахал руками, подпрыгнул на месте и, защёлкал пальцами:

– Всё случилось, как и пожелали. Ты стремился быть великаном, а тётя Лена махать серебряными крыльями. Вот и распоряжаемся теперь тем, что захотели.

– Как сказать, с крыльями ведь накладочка вышла. Мама их еле таскает, – скривившись, поделился Паша, наблюдая, как Елена Юрьевна, безуспешно пытается поддерживать серебряный аксессуар руками.

– А в остальном всё как заказывали, – хмыкнул Глеб и, метая гневным взглядом пушечные ядра в одноклассника, приглушённо пробормотал:

– Один подросток-переросток с ангелом в бронежилете, а второй благодаря одному бесценному комментарию, его денщик! И почему я не удивлён, что по милости Степанцева мы опять куда-то вляпались? Хороший понедельничек выдался, прямо-таки замечательный!

И тут, словно из неоткуда появился пожилой мужчина, в расшитом узорчатом сюртуке*, чёрных кюлотах**, белых шёлковых чулках и пышном воротником жабо***.

– Это ещё что за соколики с Кавказа?! Из Фельдъегерской службы****? Только они, живя по девизу «Промедлить – значит потерять честь!» могут, в чём попало даже во дворец явиться. Поди к Емельяну Прохоровичу вам надо. А если на оказию вас кто увидит, а если сам император? – причитая в тональности вальяжного кота, он складно поговорил сам с собой, часто касаясь седеющих зачёсанных назад волос средней длины, и приглушённо скомандовал, – а ну-ка молодцы за мной без оглядки! – и резко развернувшись на чёрных туфлях с декоративными пряжками, мужчина пустился вниз по лестнице и распахнул дверь, через которую тут же ворвалась прохлада, наполненная влажным благоуханием осени.

Икнув, сын психолога растеряно пролепетал:

– Гляди-ка, тут и другие люди под глюками путешествуют.

– Скорее за ним! – подтолкнул Пашу Глеб, скинул бурку и, схватив её в охапку, пустился резвым кабанчиком вслед за неизвестным.

Паша снял кубанку, бережно пересадил в неё мать, тоже сбросил бурку и, перекинув её через плечо, с замирающим сердцем помчался за Бойченко, на удивление казавшимся абсолютно спокойным и рассудительным. Единожды оглянувшись, Степанцев ощутил мощь архитектурного величия. Лазоревая лента фасада дворца с множеством колон, античных статуй и золочёным орнаментом выглядела по-праздничному торжественно.

Преодолев внушительное расстояние через великолепно обустроенную парковую зону с двумя живописными прудами, они оказались вдали от дворца, в каком-то длинном двухэтажном белом здании, которое судя по характерным звукам и возбуждающим аппетит ароматам, являлось императорской кухней, хоть внешне и выглядело как купеческий особняк. Вереницей узких коридоров, где в кладовых виднелась