— Сейчас на нас ругаться начнут, что приличия нарушаем, — Эля хихикнула и отвела с глаз прядь волос таким знакомым движением, что у Лёшека запершило в горле.

— Ну и пусть, плевать на них. Я давно ни на кого не обращаю внимания.

В ответ, Эля только погладила его по щеке.

В последних лучах заката «Сосновка» выглядела совсем такой, как много лет назад. Бабушки давно увели малышей домой, только кое-где попадались старики, прогуливавшиеся перед сном, и молодые влюблённые парочки. На «их» месте в роще было абсолютно тихо, и они обнимались и целовались, уже не сдерживая овладевавших ими чувств. Заморосил тёплый дождь, придавая вечеру волшебную призрачность. Эля закрыла глаза и отдалась порыву любви.

Удовлетворённые, но нисколько не пресытившиеся, они сидели на мокрой скамейке в пустынной алее. Дождик всех распугал, а им, наоборот, было хорошо. Лёшек накинул свой пиджак Эле на плечи. Ей было совсем не холодно, но влажная тяжесть ткани, сохранявшей слабый запах его одеколона, приятно успокаивала, даже убаюкивала. Эля находилась в том состоянии, какое бывает, когда добираешься до верхушки горы и смотришь вниз на расстилающийся перед тобой великолепный вид: цель достигнута, а новые желания пока не возникли. Мир пребывает в равновесии. По опыту она знала, как редки в жизни такие моменты, как быстротечны, а потому старалась продлить его подольше.

Разговор шёл сначала медленно, потом всё свободнее и увереннее. Они говорили о прошедших годах, о супругах, о работе, о детях. Некоторые воспоминания причиняли боль, но в них всё равно надо было разобраться.

— Эля, прости меня, — выдавил Лёшек признание, которое досталось ему тяжело. — Я так ревновал тебя, что совсем с ума сошёл. Какие-то ерунда и глупость получились.

— Я сама виновата, мне надо было просто поговорить с тобой, сказать напрямую, что мне плохо, что я не могу без тебя, но у меня были странные понятия о гордости и чувстве собственного достоинства. Как будто можно унизиться, признаваясь в любви! Я всё это поняла только потом и дорогой ценой. А тогда просто мучилась и строила из себя «Маргариту», вот же начиталась: «никогда ничего не просите у других».

— Слушай, мы оба вели себя по-идиотски, но сейчас ведь жизнь даёт нам второй шанс? Давай поженимся? Я хочу быть с тобой всегда и никуда не отпускать.

Эля смотрела Лёшеку в глаза — он не шутил, и ею, такой разумной, ответственной и обязательной, вдруг овладела та шальная бесшабашность, которую только он мог растормошить.

— Знаешь что, правда, а почему бы и нет? Это ты мне предложение сделал, что ли?

Лёшек торжественно опустился перед ней на одно колено в мокрую траву, бережно взял за руку, снял обручальное кольцо и поцеловал её шероховатые без маникюра пальцы.

— Эля, я прошу тебя выйти за меня замуж! — он произносил эту фразу пятый раз в жизни, первый раз по-настоящему веря в то, что говорил.

— Согласна, — Эля беззаботно рассмеялась. — Посмотрим, какой из тебя муж.

— Хреновый, если спросишь моих «бывших».

— Придётся тебя перевоспитывать.

— Кстати, ведь если бы Макс тебя вчера не увидел, я бы не знал, что ты приехала. Ты бы мне позвонила?

Эля опустила голову. Что могла она ему ответить?

— Без Макса, мы бы не встретились, ничего этого бы не было, нас бы не было. Отпразднуем помолвку завтра в ресторане, а я его позову?

Эля смешалась, так и не зная, что конкретно сказал Юра, то есть Макс, отцу, об обстоятельствах их встречи. Явно, не всю правду. Сидеть за одним столом с обоими было страшно, но ей необходимо предупредить Юру.

— Конечно, он хороший парень, ты можешь им гордиться.

— Тут моей заслуги нет. Его, в основном, мать вырастила. И бабушка, моя мать. Она тогда никак не могла принять, что я ушёл из семьи и больше не вернусь. Встала на сторону Нинки, со всеми вытекающими из этого последствиями.

— Что-то же он от тебя унаследовал?

— Надеюсь, что ничего. Гордиться особенно нечем.

— Ты же знаешь, что для меня ты всегда был самым лучшим!

Лёшек смотрел в её лучившиеся любовью глаза, и ему хотелось верить, что он, если и не лучший, то по крайней мере достоин чего-то большего.

— Куда ты хочешь пойти? Можем в «Мансарду» — вид на город сногсшибательный — или в «Терассу»? «Палкин» на углу Литейного крут.

— Да ну, давай что-нибудь поскромнее. Мне всегда хотелось в «Литературное Кафе», но туда никогда не попасть…

— Было не попасть. А сейчас хозяин — мой клиент, так что лучший столик гарантирован.

Эля просияла.

— Позвони мне, и я подъеду после семинаров. Завтра последний день конференции. В субботу я лечу домой.

Странно, Эле уже казалось, что её дом — здесь, с Лёшеком. И они опять начали безудержно целоваться.

***

Когда Эля выбралась из такси перед дверью «Литературного Кафе», Лёшек, в костюме и при галстуке, уже ждал её.

— Ты такой солидный, а я даже не успела переодеться!

Они поцеловались, и вошли в ресторан, о котором когда-то и мечтать не могли. Интерьер, стилизованный под литературный салон девятнадцатого века, Эле понравился — красные стены, бордовые с золотыми кистями портьеры, приглушённый свет ламп под зелёными абажурами, негромкие звуки пианино — всё располагало к интимному ужину. Зал был переполнен, и обходительный официант подвёл их к заказанному заранее столику, отодвинул стулья.

Лёшек уже обсуждал выбор вина, когда Эля заметила Юру (она всё не могла привыкнуть, что это не его имя). Парень задержался в дверях, окинул ресторан внимательным взглядом и направился к их столику. Глаза многих женщин, открыто или украдкой, обратились в сторону его стройной широкоплечей фигуры, и Эля почувствовала укол ревности. Ей почудились его губы на её губах, как она, в порыве блаженства, обнимала его за плечи, откидывала голову, подставляя под его поцелуи нежную кожу шеи. По телу поползли мурашки, и она усилием отогнала противные образы: Макс — сын Лёшека, и когда они поженятся, он станет и её сыном.

Первая неловкость не заставила себя ждать.

— Ты сильно возмужал! Сколько же мы не виделись? Год? — спросил Лёшек, хлопая сына по плечу.

— Два, папа, ты что, забыл, как на мой день рождения повёл меня в бар, сам надрался и начал клеить официантку? С ней домой, кажется, и уехал.

— Да ладно, ты преувеличиваешь, — к удивлению Макса, отец смущенно посмотрел на Элю и даже — ничего себе! — покраснел. — Где ты сейчас работаешь?

— Там же, где и раньше, в ИТ, в банке, — Макс невольно повёл плечами.

— Вспомнил,