Шрифт:
Закладка:
— Если не ошибаюсь, у него внук тоже вроде бы столп. Юстаном зовут. Одаренный парень, — задумчиво произнес Романов. — Дай угадаю. Прасковью хочет забрать по договору?
— Хочет! Чтоб ему пусто было! — кивнул сухо и с досадой светлый князь. — Ломаю теперь голову, что с этим делать.
— Ты ведь понимаешь, что он это делает не просто так. Твоя линия крови и его. Дети получаться сильные. Браков на таком уровне еще не было. Тем более среди настолько одарённых людей. Прасковья уже знает? — осведомился вдруг Всеволод.
— Догадывается. Но после исчезновения Алины девка и так сама не своя ходит, — поджал губы советник. — Так еще и этот щенок вздумал приехать сюда через несколько дней, и будет мозолить мне глаза и ухлёстывать за Куней, а то у неё женихов без него мало! — вдруг вспылил Потёмкин. — Будь моя воля, удавил бы и его и его папашу и Альбрехта заодно и всю их прогнившую династию. Пусть будет проклята эта клятва.
— Я слышал, они близки с Фридрихом. И у них есть его заступничество, — как бы невзначай сообщил Романов.
— Очень близки, — сплюнул с отвращением светлый князь. — Настолько близки, что не удивлюсь, если в дёсна целуются при каждой встрече, а зная Альбрехта, тот и причиндал Фридриху может подержать в туалете.
* * *
Неизведанная местность.
Дикая стигма. Обитель вечного снега, льда и мороза.
Неделю назад…
Пробуждение было тяжелым. Настолько тяжелым, насколько это вообще возможно. Тело налилось непонятным грузом, словно было отлито из свинца, а кости, будто трещали по швам.
Но уже через несколько мгновений на смену тяжести пришел зубодробительный и невероятный холод. Кожа и пальцы, как на руках, так и на ногах быстро начали неметь повсюду, а несколько секунд спустя, я смог ощутить, как нечто дрожащее прислонилось к моему боку в попытках отыскать драгоценное тепло.
А в следующий миг до меня, наконец, пришло осознание произошедшего. Глаза раскрылись почти мгновенно и с жуткой саднящей болью по всему телу и окоченелостью я смог сесть и оглядеться по сторонам. Правда, перед этим пришлось разгрести толстый слой снега и выбраться из-под него наружу, который укрыл меня с головой.
Холодрыга!
Вот только кроме кромешной и непроглядной неукротимой снежной мглы, дикого мороза, а также пронизывающего до костей бурана и невероятного количества снега и снегопада, я не увидел ничего.
Во имя Угорских бесчинств! Бездна, я лишь в молодости бывал на заснеженных вершинах снежных альвов в Синагуаре. Но даже там не было так холодно! Это больше походит на шестой или пятый круг ада в Преисподней.
— Какая всё-таки падла это сделала?! На ломтики порежу каждую тварь, когда добер…
Но договорить я не успел, потому как пришло очередное осознание. И опустив взгляд вниз, пришел к ошеломительному выводу, что был я здесь не один.
Этот кто-то пытался найти крупицы тепла, касаясь моего разгоряченного тела и прислонившись как можно плотнее ко мне, а свои ручки боярышня умудрилась запустить под мою тощую рубашонку. И если судить по бледному лицу, медленному дыханию, а также окоченевшему и мелко дрожащему виду Алины и её затихающему сердцебиению, то девушке осталось совсем недолго…
Неизведанная местность.
Дикая стигма. Обитель вечного снега, льда и мороза.
Твою мать! И за что мне всё это?! Реанорец снова оказался в полном дерьме!.. Ох, Бездна! Вот зачем она полезла меня защищать?! Я ведь уже не единожды говорил им, что мне всё это не нужно!
Оглядевшись быстро по сторонам, понял, что за те мгновения ничего не произошло. По крайней мере, среди снежного бурана тёплого и уютного дома я разглядеть не смог, а после вновь окинул взглядом замерзающую девушку.
— Алина! Алина! Очнись! — громко проговорил я Трубецкой на ухо, касаясь её шеи, но складывалось впечатление, что та меня не слышит вовсе, и лишь сильнее погружалась в объятия морозного сна. — Алина, если ты сейчас не очнешься, мы оба замёрзнем к чертовой матери! Трепещи Ракуима! Ладно, не оба. Кто-то один…
Но всё было тщетно.
Чтоб меня тавтонский жеребец лягнул! Мороз и вьюга мне нипочем, хотя сильный дискомфорт всё-таки из-за человеческого организма имеется. Мастер Уартерат крепко-накрепко вбивал в нас все возможности реанорского тела, а теперь я нечто среднее между человеком и сыном Реанора.
Правда, намётки плана уже имелись…
— Ладно, надеюсь, сработает. Как бы то ни было, она хотела помочь. Расточительно, но хрен с ним. Она ведь водница как-никак, может чего и посоветует дельного.
Иллюзорная рука почти тотчас коснулась алой субстанции в воинской сфере, которой уже было меньше половины, по телу без какого-либо промедления хлынула сила, а следом внутри вновь образовался град невероятной силы, принося с собой ощущения тепла и постоянной боли.
Постулат реанорского берсерка…
Кровь, которая начала медленно густеть, заструилась по венам с новой силой, прогоняя через себя силу духа и разогревая всё тело до возможного предела. Пришлось перенаправить всю возможную силу не наружу, а оставить её там, где она есть. Окоченевшая кожа, нервы, кости всё вернулось на круги своя, отступил даже дискомфорт и зубодробительный холод.
Двенадцать лезвий…
Первое…
Второе…
Третье…
Приходилось исполнять технику одной рукой и сидя на заднице, а второй держать девушку прижатой к себе и укрывать её тело силой духа. Но чем больше работали лезвия вокруг нас, тем глубже мы проваливались под толщу снега и тем больше его наваливались сверху из-за постоянного бурана, создавая подобие гробницы или снежного кокона вокруг меня и Трубецкой.
Прекратить пришлось лишь после третьего исполнения, когда мы оказались на достаточной глубине, а снег над нами уже успел спрессоваться, благо жара от моего тела хватало с лихвой, хоть периодически и приходилось держать на своём горбу весь этот вес.
Через полчаса работы вокруг нас уже образовалась настоящая медвежья берлога, в которой маломальски, но можно было развернуться.
Правда, теперь здесь хоть и тепло и у нас есть печь в роли меня, но необходим был воздух.
Ладно…
Постулат реанорского берсерка…
Вихревая гильотина…
За одно мгновение колющий выпад моих рук на манер клинка дважды пронзил несколько метров снежного плена, по диагонали и ровно над головой, формируя выход вентилируемого воздуха.
— Заметёт снегом, но минут на сорок или час должно хватить, позже обновлю… — пробубнил я себе под нос, а на губах самопроизвольно заиграла ностальгическая улыбка. — Прямо-таки, как в старые добрые времена.
