Шрифт:
Закладка:
О, эти тяжкие дни бойкотов, когда уже сил нет молчать и охота поделиться приснившимся сном, увиденным или прочитанным, а нельзя. И уже не помнишь, на что обиделась, и сто раз уж простила. Но упрямство заставляло молчать и делать вид, что вы враги. Выход из молчаливых дней случался сам собой, и словно гора сваливалась с плеч, и было ощущение Дня победы, праздника.
Веранда
Как-то летом все бабушкины сыновья собрались вместе и весь двор завалили какими-то брёвнами и досками.
Зажужжали бензопилы, застучали молотки. Сначала возле боковой стены дома встали столбы, на них легли балки, доски. И спустя какое-то время рядом с домиком вырос ещё один домик с красивым названием «веранда». Он стоял на столбах, словно избушка на курьих ножках. Нужно было подняться по нескольким ступеням, и ты оказывался в просторном светлом помещении с тремя огромными окнами, пахнущем свежеструганными досками.
«Ну вот, — сказал дядя Коля, — вот вам, девки, ваш летний дворец». Он сколотил стеллаж для книг из досок. Дяди откуда-то притащили длинную лавку и огромный диван с высокой спинкой. У дивана были подлокотники в виде откидных валиков.
Достаточно был откинуть их в стороны, и диван становился длиннее на целый метр. А ещё туда поставили балаган-кровать, над которой закрепили конструкцию из брусков и завесили прозрачной тканью-пологом. Для защиты от комаров. Получился эдакий вагончик на ножках. И ещё на веранде поселился проигрыватель пластинок с радио.
Девочки сразу полюбили свой домик. Он был как символ свободы. В нём можно было ставить мебель по своему усмотрению, делать всё что заблагорассудится и спать тогда, когда уже сил нет держаться на ногах, а не тогда, когда дед скомандовал.
Раз в неделю, по субботам, на веранде проводилась глобальная уборка: вытиралась пыль, мылись полы и половики прямо на улице выбивались от пыли сёстрами.
На веранду выходило окно из кухни в доме. Иногда бабушка передавала через него чай с пирогами или простоквашу, чтоб внучки могли перекусить.
Как мы огород поливали
Летние каникулы в деревне — это не только речка, рыбалка, качели, но и трудовая повинность в виде прополки грядок, поливки и окучивания картошки.
Бабушкино приусадебное хозяйство было каких-то невероятных размеров и состояло из трёх зон: огорода, сада и палисадника.
В обязанности девочек входило поливать огурцы в теплице, набирать воду исключительно из бочки, в которой вода отстаивалась. Утром бочка наполнялась из колодца ледяной водой. А вечером опустошалась.
Самым неприятным было поливать огород, где росли картофель и капуста. Эта часть хозяйства была с уклоном. Перепад высоты был около трёх метров. Внизу стоял бак для полива, но так как шланг из колодца до него не дотягивался — приходилось бегать к реке за водой.
Это было похоже на бег в беличьем колесе. Сначала бежишь сто метров до реки с пустыми вёдрами. Возвращаешься с полными. И так раз 10.
На следующий вечер из бочки вода шла на полив ягод, а затем заполнялась речной водой. Пока девочки бежали, вёдра больно стукали ноги, вода плескалась, на мокрые ноги садились мошки и комары, которых не отгонишь, так как руки заняты ведрами. Почему они так терпеливо всё это выносили, откуда брались силы в их тонких ручонках и искусанных ноженьках с десятками синяков?
Наградой по окончании вечерней поливки грядок было сесть в свой балаган и наконец-то почесать искусанное тело.
Коровья лепешка
Лето — прекрасная пора, чтобы побегать босыми ногами по свежей траве и горячему песку.
В первый день совместных каникул Наташа и Надя выходили на улицу, на поляну с мягкой травой перед домом, скидывали шлёпанцы и делали первые шаги, крепясь от щекотки ступней.
Дальше привыкшие пятки подвергались более серьёзному испытанию — хождению по каменистым тропинкам, по прячущимся в дикой траве колючкам. Через пару дней кожа на ступнях становилась чёрной, грубой и не боящейся никаких колючек-камешков.
Нарядные босоножки надевались только для выхода в магазин или в кино. Всё оставшееся время слишком жалко было тратить на обувание и снятие. А делать бы это пришлось часто, так как речка сменяла песок, песок — траву, трава — речку.
Если, выйдя из реки, надеть сандалии, то в них набивался песок, натирая ноги. А так он по пути отсыхал и сам отваливался.
Сидели как-то вечерком девочки на завалинке из брёвен, разглядывали свои грязные ноженьки, и тут взгляд Нади упал на свежую коровью лепёшку.
«А слабо тебе, Наташка, пальцем ноги её коснуться? Вот так!» И Надя осторожно коснулась ногой тёплой, ещё дымящейся мякоти.
«Ни капельки!» — задрала нос Наташа, и её нога проделала то же самое. Им захотелось как-то расширить границы своей смелости, и вот уже отпечаток всех пальцев ног красовался на поверхности. А потом они обе завороженно по очереди наблюдали, как нога плавно погружается всей ступнёй в эту какаху и сквозь пальцы ног просачивается жижа.
Наверное, какого-нибудь городского ребёнка перевернуло бы от этой картины. Но коровьи отходы были делом привычным для ребят из деревни. Запах был как у прелой травы. Засохшие лепёшки обычно кидали в огонь, и получалась дымовушка, которую ставили во дворах или на пастбище, чтоб отпугивать назойливых комаров и мошек. А вот какашкотерапией ещё никому доселе не приходило в голову заниматься.
Девчонки, весело смеясь, помчались на речку отмывать ноги, и было так хорошо на душе, что они смогли преодолеть брезгливость, сделать решительный шаг. Почти подвиг!
Вентилятор
Вот уже девочкам исполнилось 10–12 лет, но весёлых историй не становилось меньше.
В то лето Наташе разрешили съездить в город в гости к Наде.
На улице в это время стояла жара, и Надя полезла на антресоли за вентилятором. Подставив табуретку, она на цыпочках потянулась вглубь шкафа под потолком. В какой-то момент, потеряв равновесие, Надя на секунду повисла на руках, вцепившись в края полки. Ноги лихорадочно начали выписывать круги в воздухе. Табуретка покачнулась и начала падать. За какие-то доли секунды нога Нади подцепила табуретку, и та,
