Шрифт:
Закладка:
Алексей не моргал. Он смотрел на Оллскопа точно как коллектор, который пришёл обслужить ещё одного клиента. Гарднер начал громко дышать, его губы превратились в соломинку. Толпа стихла. Она с заворожением снимала происходящее на телефоны. Время у обоих остановило свой шаг. Резкий кулак полетел кому-то прямо в лицо. Василий чуть отмахнулся вбок. “Какой же ты предсказуемый…”. В свой черёд Оллскоп замахнулся и тотчас вмазал ответку прямо под глаз. “Семь лет дружили, ты думаешь, что я забыл все твои слабости?”
— Подонок, сука! — Отвернулся Алексей и приложил руки к будущему синяку. Боль оказалось пульсирующей из-за серебряного перстня. — Я тебя убью! — Гарднер грубо вырвал нож из кармана. Лезвие чётко выточенное, чего не скажешь об уходе — ржавое.
Оллскоп схватил его свободную руку и тотчас заломил. Оружие пало на сухую траву. Пользуясь моментом, Василий поднял предмет. Набриолиненные волосы не потеряли своей стойкости. Их никто не трогал.
— Кто следующий? — непринуждённым тоном произнёс Оллскоп, покручивая нож лёгкостью пальцев. Он приложил сорванца вплотную к земле.
Толпа повыключала телефоны и с криками побежали в школу. “Даже Илюха побежал! Оставил лучшего друга в беде!..” Алексей пыхтел. У паренька начала валиться изо рта пена с пузырьками. “Удивительно… все и вправду смотались… я ожидал, что будет гораздо хуже”.
— Будешь ещё залупаться на нас? — Василий подставил нож к горлу Гарднера. Губы Бледного повязли в промёрзлой земле. Он плевался ею, как от просроченного молока.
— Не надо! — начала Ангелина.
— Пошёл в жопу, чёрт, — хриплым голосом произнёс Алексей, обращаясь к Оллскопу.
Васька встал и незамедлительно пнул твёрдую землю. Осколки полетели в скрюченное лицо Алёхе. Он стал сильнее обплёвываться.
— Это тебе на посошок, мудень, — произнёс Оллскоп. Ребёнок окинул взглядом на троих детей. Ребята не могли поверить, что это на самом деле произошло. Взяло — и произошло. Вмиг человек поменялся… — А этот нож я себе оставлю, понял? — Ответа не последовало. Не более чем зверские покашливания. — Молчание, знак согласия. Пойдёмте, нам тут нечего делать.
Подумать только. Через пять шагов, которые были произведены новой бандой, Гарднер нашёл в себе силы, чтобы подняться:
— Вы ещё пожалеете, придурки!
Василий моментально остановился.
— Эй, ты куда? Нет, нет, не надо, прошу тебя! Он и так своё получил! — сказала Лина.
— Да подожди ты!
— Только не делай ему больно, слышишь?
— Не нужно, Ангелин. Это их отношения. Пойдём в школу, — произнёс Ричард.
Оллкоп подошёл впритык к Алексею.
— Тебе повезло, что у меня новые друзья! Они, как видишь против насилия… — Нагнулся к его уху. — А-то бы получил лишнюю порцию удара в живот, землежуй!
Бледный умолк. Чрезмерное дыхание прекратилось. Его голос прорезался только тогда, когда те зашли в заведение.
— Сука! — проорал во всю глотку Гарднер, то ли от боли, которую сдерживал, то ли от обиды, вовремя не выпущенную наружу. — Рыжий ахуел! Блять, как он мог! — Алексей пытался пошевелить рукой. — Я даже руку свою не чувствую! А может быть перелом? Пиздееее… Как я теперь покажусь в глазах родителях? Они ведь меня защищать не будут… — По лицу закоренелого ребёнка пробежала скупая слеза, в совокупности преисполненной огорчением, злостью и страхом. — Ёбаный Васька! — Бледный встал, превозмогая боль в груди, руке и лице. — Мне срочно нужен доктор.
Глава 2
Свежая прогулка с утра совершенно не ободряла в первые двадцать минут. Да и непривычно без наушников. Скучно как-то. Со временем Престон стал прислушиваться к покачиваниям веткам сосен и кубарю, прокатывающемуся биологическому мусору. Первый день. Сколько он протянет? “Страшно. А если в дальнейшем наскучит мне? Замкнутый круг” Сегодня выходной по работе, поэтому он решил убраться дома. “Скорее бы взяться за дело…”. Сумасшедший беспорядок, честно говоря, в комнате с женой у него стоял. Всё время откладывал. “Видимо, с этого и начинается новая жизнь — с уборки своего же дома”. Сердце скакнуло. Престон промочил обувь. Лужа, образовавшаяся путём прихода весны. “Ну… Или с прогулки”.
– -
Раньше Василий Оллскоп вёл себя через край агрессивно. Ребят обескураживало происходящее, особенно Марту. Он не соврал. Как? Внезапно — и новая жизнь? Как в сказках? Всё равно, как ни крути, Оллскоп вызывает подозрение. Может это такой большой план, хоть и жестокий по отношению к своим одноклассникам? План по глобальному унижению по всем фронтам?
В любом случае, они все дружно вчетвером шли в класс на урок. На этот раз Василий занимал сидячее место Алексея, рядом с которым угарал Илюха. А Рыжий что-то рисовал непонятное в тетради.
– -
В девятнадцатом кабинете по-прежнему горел свет, в который тщетно хотела пробраться мошкара. Хлопнув дверью — она разлетелась. Но ненадолго. К врачу зашёл Алексей Гарднер.
— Мне нужна помощь… — прохрипел он.
— Хорошо. Что Вас волнует? — Руки доктор положил на белый стол, скрестив пальцами. — Садитесь.
— Вы не видите, что я весь разбит?!
— Ну, ну… не кричите. Что уж Вы так? — Он стал что-то записывать. Белые очки, сидевшие на кончике носа, блестели.
“Ты конченный?”
— Вы лечить меня будете, нет? У меня рука сломана!
Мариус Алабян обратил на него внимание возмущённым настроем. Затем протянул таблетку, в которой внутри хлесталась о стенки вода. Препарат прозрачный, как и сама жидкость.
— Жуй. Вода обмягчит путь оболочки.
— Какого?
— Лишних вопросов не задаём, — низким голосом произнёс врач. Он принялся вновь что-то чиркать на бумагах, поправив очки на самую переносицу носа.
Гарднера перекосило. Подросток чувствовал уверенность в его голосе, что аж отпало желание переспрашивать. Алексея перебирала злость. “Если этот старикашка меня отравит, его родной внук не узнает”
И проглотил.
Первые ощущения: чистейшая вода прокатилась по окрестностям рта. Запах смеси прошёл через ноздри. Ребёнок почувствовал свежесть. Далее прокатилась влага по горлу. Стенки расширились. Появилась пульсирующая боль. В глазах двоилось, а проекция видимости расплывалась. Что же будет, когда он сглотнёт оболочку? Желание выплюнуть и уйти от этого сумасшедшего — вот что оказывалось в мыслях Алексея. Чувство неготовности пропускать через себя оставшееся лекарство можно сравнить с жвачкой, из которой выжали все соки. Он сглотнул. Гарднер взялся за голову и прижался к коленям. Словно его вновь избили. Это повторяется? Он резко взметнул голову, как это делают в рекламе шампуня, и повернул её в сторону доктора. Белый халат, белая шапка с какой-то блестящей медицинской штукой… И чёрная кожа. На Гарднера опустилась линия неясности. “Помнил ли я при входе, какого цвета он был? Чёрт, я
