груди, как маленькая птичка, попавшая в сеть. Все вокруг было таким знакомым. Хотя и появились новые, не знакомые ей вещи. Ну конечно же, за столько лет что-то должно было измениться. И все же даже с новыми, яркими красивыми детскими площадками, ухоженными новыми скамеечками, шлагбаумом на въезде во двор — это был ее двор. Двор ее детства. И даже с отремонтированным фасадом и стеклопакетами во всех окнах — это был ее дом. Дом ее детства.

Оглядываясь по сторонам, как бы всматриваясь в новые черты старого двора, её вдруг отчетливо вспомнилось себе, как маленькая девочка бежит вот по этой дорожке на встречу отцу, протягивая маленькие детские ручки. Бежит смело, хоть еще не уверенно переставляя свои маленькие ножки, глядя в его добрые, улыбающиеся глаза. В какой-то момент спотыкается, не добегая до него несколько шагов, и теряет его из виду, и в этот же момент чувствует, как сильные руки отца подхватывают ее. И вот она уже «летит». И смеется, и он смеется вместе с ней. И она слышит сзади еще один смех. Это мама тоже смеется вместе с ними.

Ноги подкосились, и ей пришлось остановиться. Откуда у нее это воспоминание? Она не помнит, чтобы отец рассказывал ей про те годы. Может просто не помнит? Или это ее воспоминание? И сердце радостно забилось в груди. Да, скорее всего ее. Спрятанное так далеко, потому что это воспоминание про то, что утеряно, про то, чего не будет никогда больше в ее жизни. И тогда зачем было помнить? А что теперь? Почему сейчас можно? Потому что сейчас, как тогда в детстве, она идет к отцу, который не накажет, одернет или оттолкнет, а который ждет ее.

Решение, что стоит поехать к нему, не дав ответа ему на письмо, пришло быстро и не вызвало никаких сомнений. Нет ничего лучшего, чем говорить, глядя друг другу в глаза. Страх, сомнения и тревога накрывали ее всю дорогу. Да и сейчас в голове то и дело проносились мысли: «А вдруг его нет дома. Или он уже передумал и снова рассердился на нее за долгое молчание. Или он не захочет говорить, а просто предъявит свои требования, как обычно». Но что-то внутри подсказывало, что ее ждут. И почему-то возникала еще одна мысль: «Только бы успеть». Странное дело. Для этой мысли в письме не было ни одного повода.

Она снова пошла, быстрее, чем прежде. Ей хотелось бежать, но привычка сдерживать себя, чтобы не выдать свое волнение, не давала ускорить шаг.

Вот он знакомый подъезд, и такой знакомый запах на лестнице. Запах страх городских подъездов с деревянными перилами. Её хотелось надышаться этим запахом и подольше чувствовать теплое дерево перил под руками. И все же волнение взяло верх, поэтому она даже не заметила, как оказалась возле знакомой двери на 4 этаже.

Сердце выскакивало из груди, пока рука тянулась к дверному звонку, в горле стоял комок, в глазах застыли слезы. Дверь неожиданно открылась, и она снова увидела такие любимые глаза.

«Здравствуй…».