— Зато мы теперь знаем, что ты свой парень! — довольно сообщил гауптман. — Ну что, еще по одной, парни? Эй, моя роза, тащи еще по паре кружек! И селедки побольше! Эх и нажремся сегодня!

Но с «нажраться» не сложилось. Едва Ваня отпил пару глотков, как на улице взревела сирена и почти сразу грянула череда приглушенных взрывов.

— Стороной прошло, по верфям ударили, — умудренно заявил боцман. — Сраные американцы и сраный рейхсмаршалл со своими летчиками-засранцами...

Но с его последним словом садануло так, что с потолка посыпались крошки кирпича.

Подвал взорвался криками, которые заглушил следующий взрыв. В пивнушке все затянуло плотной завесой пыли.

Кто-то истошно завопил:

— Потолок треснул! Сейчас все рухнет! На улицу, на улицу!..

Посетители дружно ломанулись к выходу.

Иван выбрался в числе последних. Вышел и не узнал улицу. Дом напротив превратился в груду дымящихся обломков. У соседнего провалилась крыша и он весело горел.

— Черт!!! — вдруг ахнул обер-фельдфебель. — Это же Ирма, дочка Мюллера, секретаря бургомистра...

Иван проследил за его взглядом и увидел за чудом уцелевшим окном на втором этаже девчушку в белой ночной рубашонке. Она стояла и просто смотрела на улицу, а из соседнего окна уже выбивался длинный столб огня.

— Дерьмо! — взвыл боцман. — Где эти сраные пожарные?

Девочка неожиданно убежала внутрь квартиры.

Ивана словно кто-то толкнул. Он рванул с места, подпрыгнул и, цепляясь пальцами за балки фахверка* на фасаде, полез к окну.

фахверк — «ящичная работа», каркасная конструкция, типичная для архитектуры многих стран Центральной и Северной Европы.

Заорал от боли, когда его лизнул язык огня, выбил локтем стекло с рамой и нырнул вовнутрь.

Квартира уже была полна дыма, Иван задержал дыхание, упал на четвереньки и пополз вперед.

— Ирма!!!

Воздуха не хватило, легкие разорвало резкой болью.

Ваня уже думал повернуть назад, как услышал тихий плач, а потом наткнулся на забившуюся в угол девочку.

Заорав от радости, сграбастал ее в охапку, потом сориентировался и рванул к окну.

Перекинул ногу через подоконник и спрыгнул вниз.

Припал на колено, чудом удержав девочку, а когда встал — в глаза ударила яркая вспышка.

— Какого черта? — он инстинктивно прикрылся свободной рукой.

— Секунду, молю вас, еще один снимок, станьте вот так... — Ивана кто-то бесцеремонно схватил за плечо.

Ваня, наконец, сообразил, что происходит и, с наслаждением врезал длинному парню в плаще и шляпе, с фотокамерой в руках.

Тот рухнул на землю, кто-то из толпы добавил ему ногой, потом на Ивана налетели, выхватили девочку и принялись обнимать и хлопать по плечам.

Сквозь шум в ушах пробивалось восхищенные крики:

— Какой молодец!

— Он спас девочку!

— Герой!

— Вот это парень! Видите, он горный стрелок!

— Там все такие...

— Сраные островные обезьяны! *

островные обезьяны — презрительное прозвище англичан в Германии.

— Ты наш герой!

А в завершении его крепко обняла плачущая от счастья женщина:

— Вы спасли мою дочурку! Как вас зовут, скажите! Я буду молить бога о вас! Спасибо, спасибо...

Ваня осторожно освободился и, с трудом сдерживая тошноту, шепнул обер-фельдфебелю:

— Может лучше еще по пиву?

Том мгновенно нашелся и заорал:

— Все, пошли вон! Расходимся, тупые ослы! Не видите, человеку плохо!

— Разойдись! — подхватил гауптман. — Смирно, молчать! Пошли вон...

К ним присоединились другие собутыльнику, Ивана вырвали из толпы и препроводили обратно в подвальчик.

Правда настроение у Вани не способствовало пьянке. Фото в газете точно не способствовало конспирации. Несмотря на некоторую схожесть Ивана с настоящим Александром Краузе, подмену могли обнаружить люди, которые действительно знали немца. А это могло повлечь за собой серьезные неприятности. И вообще, известность и публичность, никогда е способствовали карьере разведчика-нелегала. Особенно в ее начале.

Впрочем, найти и отобрать камеру у чертова репортёра уже не представлялось возможным, и Ване оставалось только надеяться на то, что его чумазая рожа на фото сойдет за физиономию настоящего Александра Краузе. Сойдет для его возможных знакомых, которые это фото возможно увидят. А еще на то, что фамилия Краузе и имя Александр в Германии были одними из самых распространенных.

Проникнувшаяся храбростью Ивана хозяйка заведения выставила для компании еще литровую бутыль доппелькорна, то есть самогона своей выделки, после чего попойка пошла гораздо живее и веселее. Иван пил умеренно, полностью себя контролировал, но счел нужным быстро опьянеть, потому что нахватался дыма и неважно себя чувствовал.

Новые друзья посетовали, что молодежь совсем не умеет пить и оттранспортировали Ваню обратно в гостиницу.

Фрау Бузенбаум встретила друзей новой вспышкой гнева.

— Вы что, пытались его сжечь, чертовы алкоголики? — вопила она. — Что вы сделали с мальчиком? Почему он весь в саже? Идиоты! Пошли вон!

Иван молчал, покачиваясь и глупо улыбаясь, Вернер и Фюле пытались оправдываться, но в конце все-таки позорно ретировались, бросив Ваню.

Фрау Бузенбаум тут же сменила гнев на милость, помогла Ивану дойти до номера и раздеться, после чего забрала форму для стирки и ушла.

Ваня тщательно проанализировал произошедшее, решил, что отчаиваться рано, сходил в душ в конце коридора, вымылся ледяной водой и благополучно заснул.

А утром проснулся от божественного аромата кофе.

Открыл глаза и увидел рядом с собой сидевшую на стуле фрау Бузенбаум. Немка вырядилась в накрахмаленный белоснежный чепчик и фартук, а на коленях держала большой поднос с кофейником, чашками, столовыми приборами и судком, накрытым салфеткой.

— Фрау... — Ваня искусно разыграл удивление и смущение. — Простите, но...

— Можете называть меня Анной, Александр! — на щечках немки появился румянец. — Я принесла вам... вам завтрак. А еще... — она вдруг наклонилась и чмокнула его в щеку. — Я хочу поблагодарить вас за то, что вы спасли мою племянницу вчера...

Тут она окончательно смутилась и замолчала, после чего сунула Ване в руки газету, на главной странице которой красовался весь перемазанный сажей и еще дымящийся Иван со спасенной девочкой в руках.

— Простите... — Ваня пожал плечами. — Так бы поступил каждый...

— Возможно! — сурово отрезала Анна. — Но спасли Ирму именно вы! А теперь вставайте, я принесла завтрак!

Иван машинально скинул ноги с постели.

Фрау Бузенбаум иронично уставилась на него.

Иван проследил за ее взглядом, еще раз изобразил смущение и прикрылся руками.

—