— И? Я так понимаю, дорешался?

— А что ты предлагаешь? Твоей ничтожной зарплаты точно бы не хватило. Да и кто знал, что они такие твари. Я ведь собрал нужную сумму. И в долги влез, и кредит взял. Единственное, просрочил на два дня. Ну не получилось вовремя, разве из-за этого удваивают сумму? Суки, я даже если почку продам — не выкручусь. Моя жизнь кончена, Дана. А ты говоришь, придумаем что-то.

Я смотрела на него во все глаза, чувствуя, как вращающийся вокруг меня мир вдруг остановился. В висках запульсировало от напряжения, резко стало жарко.

— Смотри, Данусь, они не остановятся. Вот этот погром — всего лишь предупреждение. Скоро они придут за остальными деньгами, которых у меня, как ты понимаешь, уже не будет. Плюс кредиты. Я не готов умирать, и тобой с Варей тоже не хочу рисковать, поэтому….

— Подожди-подожди, — затараторила, расстегивая шубу, — а я-то тут причем?

— Для них — ты моя женщина, а Варя — дочь. Сейчас ты выслушаешь меня очень внимательно и пообещаешь сделать так, как я скажу.

Что он несет?

— Тебе нужно спрятаться. Родительский дом, друзья, родственники — не вариант. Это очень серьезные и опасные люди, они сразу выйдут на них после нашего исчезновения. Времени мало. У тебя есть варианты, куда можно залечь на длительное время, потому что если к завтрашнему вечеру я не соберу всей суммы… — на меня лишь выразительно посмотрели, предлагая дальше самой догадаться о последствиях.

Если бы меня оглушили кирпичом, клянусь, это не было бы так внезапно. Разве можно решить такой вопрос за считанные минуты? Да у меня кроме моих родных никого нет. А если ещё и к друзьям нельзя! Хотя… Это, конечно, так себе вариант, но всё же лучше, чем ничего.

— Допустим есть. А как же ты?

— У меня есть одно место. Славик сегодня нашёл. Кстати, связь будем держать тоже через него. Как только обустроишься — дай знать, чтобы я не переживал. Сейчас действуем слажено, не теряя ни минуты. План таков: ты забираешь Варю, потом к матери приезжаю я и тоже перевожу её в безопасное место. Разъезжаемся. Обустраиваемся и только потом выходим на связь. И ещё: за домом могут следить, так что особо не отсвечивай.

— А я смотрю, ты неплохо подготовился.

Небритые скулы нетерпеливо дернулись.

— Можешь язвить, сколько угодно. Можешь даже остаться, я не настаиваю. Но ты уже взрослая и должна прекрасно понимать, чем эта эпопея может закончиться. Лично я не хочу, чтобы тебя пустили по рукам, а Варю продали в какую-то семью за бугор. Я не пугаю, такова реальность. Чтобы ты не думала, я люблю тебя и больше всего переживаю за твою безопасность.

Ага. Переживает он. Если бы не молчал столько времени… Ладно, чего уж теперь.

— Я не хотел, чтобы так получилось, — полез ко мне с объятиями. — Данусь… Ну же, выше нос. Думаешь, мне в кайф подобная перспектива? Не знаю, как всё будет, но землю с магазином я им хрен отдам.

Любила ли я его? Да, любила. Я не была настолько расчётливой сукой, чтобы вешаться на первого встречного, лишь бы сбежать от постоянных родительских нравоучений. Но лучше бы я была эгоисткой, потому что то, что я испытывала сейчас, было в разы хуже.

За последний год наша семейная (если можно так сказать) жизнь существенно изменилась. Передо мной не отчитывались. Обо мне, как следует, не заботились. Не грубили и не избивали. Тот случай по пьяни был разовым и больше не повторялся. От меня просто начали отдаляться. Постепенно. Сначала едва заметно, а потом…

Моя проблема была в том, что даже при таких обстоятельствах я продолжала служить этому мужчине верой правдой. Словно пес, которого однажды подобрали за городом и привезли в теплый уютный дом.

Недоброжелатели повторяли — он не любит тебя, я же упрямо твердила обратное. Родители постоянно намекали на мое неумение выбирать мужчин, напоминая, что за четыре года меня так и не позвали под венец, предпочитая вместо жены иметь под боком обычную домработницу. Я же снова стояла на своем, заявляя, что не в свадебном платье счастье.

Но в один прекрасный день у меня и самой стали закрадываться подозрения, будто Игнат изменяет самым наглым способом, даже не думая скрывать сие постыдное действие. И что? Я бросила его? Ушла, громко хлопнув дверью, расцарапала морду или, может быть, плюнула в лицо, выставив с вещами на улицу? Нет. Ничего из этого не было. Я до последнего не лезла с расспросами, боясь услышать правду. До последнего надеялась на лучшее, преданно заглядывая в карие глаза, а оно вон как получилось.

— Мать не пугай, я сам всё объясню. Просто скажи, что поменялись планы, она поймет, — напутствовал меня Игнат, пока я носилась по квартире, собирая в дорожную сумку вещи первой необходимости.

Чувствовала себя будто в бредовом сне. Вроде, и понимала опасность. Не слепая и не дурочка, чтобы упрямиться. И в то же время… Зачем это всё? В чем именно моя вина? Какого черта я должна срываться с места, рискуя при этом жизнью своей дочери?

Я даже не знала, какие именно вещи нам пригодятся, а какие так и оставить. Нижнее белье, теплая одежда, средства личной гигиены… Ах, да, ещё любимые сказки дочери нужно прихватить.

Прощались в спешке. Без лишних эмоций и затяжных причитаний. Скорее всего, я просто не прочувствовала до конца всю ситуацию. У меня не было времени на анализ, страх, гнев, обиду, слёзы. У меня был план, которому я должна была строго следовать, и меня ничто не заботило кроме безопасности дочери.

Свекровь, как ни странно, не сказала и слова. Молча вывела уже полностью одетую и недоумевающую дочь, и так же молча закрыла перед моим носом дверь.

— Ма-а-ам, что случилось? — засеменила за мной Варя к такси. — Мы так хорошо играли. Я даже научилась вышивать. Папа сказал, этой ночью я останусь у бабушки.

Мои нервы и так были на пределе, а тут ещё Варя решила подлить масла в огонь. Впервые в жизни я повысила на своего ребёнка голос, потеряв всякое терпение:

— Он тебе не папа! Сколько можно повторять одно и то же?

— Но… он сам разрешил называть его папой! — топнула дочка ножкой, заупрямившись. Только этого не хватало.

— Варя, — опустилась на одно колено, пытаясь