– Ну хоть так. – Дина пыталась переварить рассказ Алекса. – Будем держаться на свету. А тебе какой резон со мной возиться? Ты всех, что ли, провожаешь? Или ты здесь живешь?

Дина бросила взгляд за окно. Предположение выглядело безумным. Но не безумнее того, что она не узнала свое отражение в зеркале и помнила назначение всего, что ее окружало, но не себя саму.

– Живу я в центре. А провожаю всех, кого встречу. И на запад, и на восток иногда. А что здесь еще делать? – Алекс пожал плечами. – Хорошо, если получится держаться на свету. Но ты вспоминай, пожалуйста. И не молчи. Когда говоришь, вспоминается быстрее, проверено.

– Ладно, я попробую, – согласилась Дина.

Но слова не шли. О чем говорить, она не представляла. Все это казалось ей подозрительным. Как и сам Алекс.

– А где нужно ловить закат? Есть место какое-то специальное или все равно где?

– За большим стадионом, на намыве возле залива. Все идут именно туда. Это довольно далеко, вот почему я говорю, что времени у тебя немного. Правда, – Алекс тоже выглянул в окно, – день у тебя не должен быть слишком коротким.

Дина непонимающе уставилась на него.

– Что ты имеешь в виду?

– Мне кажется, – смущенно отозвался Алекс, – что продолжительность дня здесь для каждого своя. Бывает, что для одного солнце мчится по небу, как олимпийский бегун, а для другого – еле ползет. И день, по ощущениям, растягивается до нескольких. Но такие – самые опасные. Устанешь, решишь поспать по привычке, а проснешься уже в темноте. Или – уже не проснешься. Тьма-то не спит.

– Звучит бредово, – честно призналась она. – А с чего ты взял, что если я все вспомню, то вернусь?

Дина поднялась из-за стола следом за своим спутником, и вопрос прозвучал тогда, когда он уже повернулся к ней спиной.

Парень остановился, съежился, приподняв плечи и сгорбившись, словно слова были чем-то материальным и ударили его прямо между лопаток, в синюю, заполненную пухом «сардельку» прошивки жилета.

– Знаю, – не оборачиваясь, глухо ответил Алекс, – потому что видел. Тех, кто успел вспомнить, и тех, кто не успел.

От его тона, от того, что он не повернулся к ней лицом, от резанувшей ухо беспомощности в голосе Дине стало не по себе, но она все же продолжила:

– Так, может быть, мне не стоит торопиться? Может быть, лучше и не вспоминать? Оставить все как есть? Ты же вон живешь себе…

Он обернулся так резко, что зацепил пластиковый стул, который отлетел в сторону, словно живой.

– Ты не понимаешь! – Лицо Алекса мерцало так часто, что у Дины зарябило в глазах. – Ты – точно не можешь здесь остаться, ведь Тьма уже тебя выбрала! Или поймаешь последний луч, когда все вспомнишь, или…

Он замолчал и отвернулся, шагнув к дверям.

– Пошли, – буркнул уже на ходу, – я не вру. У тебя мало времени.

Казалось бы, после еды и горячего кофе Дину должно было немного отпустить, тем более она больше не металась в этом странном городе в одиночку, но в груди продолжала дрожать тонкая струнка пережитого ужаса. Любая мысль на тему болезненно-неразгаданной тайны собственного «я» могла эту струнку задеть. И тогда та грозила зазвенеть новой волной страха. Да и последние слова Алекса оптимизма не добавили.

Дине хотелось разного. В основном – глупого и бесполезного. Топнуть ногой, крикнуть: «Горшочек, не вари!» – и очутиться дома. Где это, дома? Да где угодно, лишь бы не здесь! Хотелось расплакаться. Снова. Забиться в угол (нет-нет, не темный!), и пусть все окажется дурным сном…

Она молча брела по незнакомой улице незнакомого города рядом со странным, временами мерцающим, словно привидение, парнем и не замечала, что крепко-крепко сжимает его теплую, вполне материальную ладонь.

На углу у перекрестка притулился к старому клену ларек-стекляшка. Обычный крохотный магазинчик, где можно в любое время суток купить вчерашний хлеб, сомнительную колбасу, дешевый корм для животных и пиво с сигаретами. Открытую дверь подпирала железная урна-перевертыш.

Алекс направлялся прямо к этой двери, и Дине пришлось идти следом, отставая ровно настолько, насколько позволяла вытянутая рука. Разжать ее казалось совершенно невозможно! А вдруг он войдет в ларек и исчезнет так же внезапно, как появился?

– Доктор? – Алекс просунул голову в дверной проем.

– Бур-бур, – неразборчиво ответили ему изнутри ларька хриплым баском.

– Подождем, – вздохнул Алекс, оборачиваясь к Дине. – Доктор не всегда в настроении, но, если повезет, он тебе поможет.

– В чем? – Дина ничего не понимала.

Изнутри ларька донесся грохот, словно там упало что-то тяжелое. На пороге возник щуплый мужичок невнятных лет. Он был сурово небрит, рыжеватая щетина еще недотягивала до того, чтобы считаться бородой, и придавала его помятому лицу неряшливый вид опустившегося алкаша. Стойкая вонь перегара только усилила это впечатление. Дина поморщилась.

– Что? Опять? Ну чего ты их ко мне таскаешь, Алик? – скривившись, пробурчал мужичок, кутаясь в женскую меховую жилетку, украшенную стразами вдоль молнии.

В сочетании с грязными штанами цвета прелой листвы и клетчатой фланелевой рубахой выглядело это до невозможности нелепо. Он вперил в Дину немигающий взгляд мутно-желтых глазок. Вздохнул.

– Выглядит на шестнадцать. Точно. Школьница, местная. Фифа к тому же. Какой класс? Одиннадцатый «А»?

– «В», – не успев подумать, ответила Дина и покачнулась.

Идти страшно. Она с трудом заставляет ноги передвигаться по квадратным плитам школьного двора. Голова опущена, длинная челка падает на лоб, волосы свешиваются на лицо. Под ногами поскрипывает первый ледок. Два шага – плита. Еще два шага – стык – следующая. Она смотрит только под ноги, ежась, словно ожидает удара. Доходит да школьного крыльца и заставляет себя шагнуть на ступеньку. Она не была в школе с конца весны и почти всю осень…

Она боится. Ее переполняет злость. На себя – за этот гаденький страх. На несправедливость, которая заставила ее, всеобщую любимицу, самую красивую девочку гимназии № 1001, подниматься сейчас по ступеням школьного крыльца с низко опущенной головой. На родителей, которые обрекли ее на эту пытку.

– Одиннадцатый «В», гимназия тысяча один, – чужим деревянным голосом отчеканила Дина.

Желтоглазый бомжеватый Доктор печально ухмыльнулся и сплюнул себе – и ей – под ноги.

– Все. Валите отсюда. В школу идите, там, может, дальше вспомнит.

– Спасибо, – прозвучало у Дины над головой.

Оказывается, Алекс стоял прямо за спиной и поддерживал. Она привалилась к нему, не заметив, когда это произошло. Доктор пинком отшвырнул урну в сторону, и дверь магазинчика захлопнулась у Дины перед носом.