Экипаж с перекладными прибудет за мной в пять утра, поэтому пришлось подняться еще до рассвета. Умылась и оделась при тусклом свете магического ночника с мыслями о том, что сегодня мне предстоит покинуть родной край. Отец поднялся раньше меня или вовсе не ложился. Горничной у него уже давно не было, так что он сам приготовил овсянку и заварил крепкий кофе.

Я сделала глоток обжигающего напитка и отодвинула от себя тарелку. Подгоревшая овсянка не вызывала аппетита.

- Поешь хоть! - буркнул отец, закуривая сигару.

Я закашлялась от табачного дыма, потянулась к створке и распахнула окно, с удовольствием вдыхая прохладный утренний воздух с запахом росы.

Пока мы сидели, отец начал клевать носом, но стоило мне встать, снова оживился. Его глаза лихорадочно блестели.

- Астрид, может не стоит тебе ехать в такую даль? Ты единственный близкий человек, который у меня остался.

Наверное, он хотел сказать, единственный человек, который о нем все еще заботится.

- Вот увидишь, я скоро отыграюсь, и мы заживем лучше прежнего, - с напускным энтузиазмом добавил он.

- Если бы не твоя тяга к азартным играм, наша семья не загремела бы в долговую яму, и мать бы была жива.

Он, как всегда, поджал губы и сделал вид, что не услышал. Через мгновение я уже пожалела, что колкая фраза сорвалась с языка. Не стоило лишний раз огорчать старика перед отъездом. Он и сам все понимал. Вряд ли верил, что удача, которая отвернулась много лет назад, вновь улыбнется ему. А говорить про мать после похорон в этом доме было табу.

Но извиняться я не собиралась, вместо этого пристально посмотрела на отца. Образ жизни, который он вел, состарил его раньше времени. Хотелось запечатлеть в памяти его покрытое морщинами лицо. Я все ещё любила его, несмотря ни на что, хотя меня жутко раздражало, что за все эти годы у меня так и не получилось заставить его исправиться. Когда он приходил домой с утра с опухшим лицом и запахом перегара после разгульной ночи, я расстраивалась, что не могла отчитать его и поставить в угол, как своих кукол. Мне пришлось потерпеть разочарование, потому что я поняла, что с другим человеком ничего невозможно сделать, если он сам не хочет меняться.

Закончив с завтраком, я напоследок неспешно прошлась по дому. К своему неудовольствию, отметила, что из гостиной “пропали” последние серебряные подсвечники и остатки хрустальной посуды. Наверняка, отец продал их, чтобы сделать очередную ставку. И судя по тому, что он не хвастался выигрышем, затея оказалась неудачной.

Прошлась по остальным комнатам, чтобы напоследок запомнить родной дом. Хотелось сохранить в памяти фамильный особняк, хотя может и не стоило. Проще было вспоминать гнездышко времен моего детства, когда мама была жива. Теперь передо мной предстал запущенный дом, от которого остался только красивый фасад. Внутри все выглядело довольно уныло. Обшарпанные стены, вездесущая пыль и вечно захламленная прихожая. В большинстве комнат, кроме гостиной, даже мебели не осталось.

Негоже жить в полупустом доме, но кому до этого было дело? Отцу без надобности другие комнаты, а гости в этом доме больше не появлялись. В дверь стучали разве что коллекторы, которые приходили выбивать долги, и каждый раз забирали с собой что-то ценное. После того, как я уехала на учебу, отец не занимался ни домом, ни садом. В его привычку не входило даже снимать сапоги. Слуги давно оставили его, раз в неделю приходила женщина из пригорода, которой я платила за уборку и доставку продуктов с рынка, чтобы отец окончательно не зарос в грязи и не умер от голода.

Прошла в конец коридора и толкнула дверь в комнату матери. Это была единственная комната в доме, за исключением моей спальни, которая содержалась в чистоте. С тех пор, как мамы не стало, в её спальне ничего не изменилось, словно она ненадолго уехала, и может вернется в любой момент.

Я подошла к маминому шкафу и посмотрела в зеркало. Помню, как прибегала в эту комнату маленькой девочкой. Теперь из зеркала на меня смотрела молодая девушка с пшеничной косой и светлой кожей. Чуть вздернутый нос, усыпанный веснушками и блеск голубых глаз из-под черных ресниц. Внешне я была вполне ничего, прямо как фасад нашего особняка, но внутри все было далеко не радужно. Мои тайные желания и демоны, жаждущие власти над другими, порой пугали даже меня. Что бы сказала мама, если бы увидела во что превратилась ее дочь?

Открыла дверцу шкафа, провела рукой по платьям и нарядам. Теперь, пожалуй, они бы пришлись мне в пору, но долгие годы отец запрещал трогать ее вещи. Взяла зеленый платок из тонкого шелка, который мне всегда нравился, накинула на плечи и покружилась в нем перед зеркалом. Хотелось взять с собой в дорогу что-то на память о матери.

Отец появился на пороге. Я приготовилась вернуть вещь на полку, но он лишь бросил:

- Оставь себе, - и ушел.

Это было неожиданно, что я даже растерялась. Аккуратно свернула платок, прижала его к груди и вышла из комнаты.

Отец старательно делал вид, что недоволен моим отъездлм, но мы оба знали, что так будет лучше.

На Юге водные маги - большой дефицит, поэтому мне будут хорошо платить. Я смогу ему помогать, у меня будет крыша над головой и возможность карьерного роста, здесь мне ничего не светило. Даже этот дом отец давно заложил, поэтому рассчитывать придется только на себя.

Времени до отъезда осталось мало. Я взяла легкую дорожную сумку, и мы с отцом вышли на крыльцо. Остальные вещи доставят позже грузовым обозом.

Фонарь руках отца подрагивал и освещал прогнившие ступеньки и лужи на подъездной дорожке. Я обернулась и в последний раз посмотрела на дом. В кухне горела тусклая свеча, остальные окна выглядели темными квадратами. Дом создавал гнетущее впечатление, словно заброшенный, да и сам отец выглядел как привидение. Не спал по ночам, не выходил на улицу днем, имел бледный цвет лица и бесконечно курил. Что будет с ним после моего отъезда? Лучше об этом не думать.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Какое-то время мы стояли и дышали прохладным утренним воздухом.

- Если бы не эти проклятые долги, я бы ни за что не отпустил дочь в чужое королевство.

Я изумленно посмотрела на него, но не нашлась, что ответить. Мне так много хотелось сказать ему на прощание, но слова как