корпус, лети к относительно целому «Носорогу», падай в первый попавшийся ложемент, перетягивай на него управление вот по этим кодам доступа и с предельным ускорением уходи в перпендикуляр к вектору разгона хотя бы сорок-сорок пять секунд! Как понял меня? Прием!

— Здесь Щегол!!! — гневно выдохнул я и, задавив проснувшуюся обиду, продолжил более-менее спокойно: — Меня смогут подобрать только в том случае, если к моменту схода авизо с летной палубы в области Махотина-Зеехофера не останется целым ни один вражеский истребитель, если на борт этой малютки набьется не больше пятидесяти человек, и если пилот рискнет пролететь сквозь минные кластеры по вектору разгона корвета до точки ухода в струну. И вы это понимаете не хуже меня. А еще видите, что передатчики наших шлемов до «Ярого» уже не добивают, и знаете, что на относительно целом «Носороге» антенн уже нет. В то же самое время мне до моих рукой подать. Так разрешите их деблокировать? Как поняли меня? Прием!

Как ни странно, мои аргументы были услышаны и признаны достаточно весомыми:

— У тебя сто пятьдесят восемь секунд на все про все, включая взлет с брони корвета!

— Спасибо! — выдохнул я, втискиваясь в очередную дыру, вбил один из дронов в сенсоры автоматической огневой точки, в длинном прыжке сжег эту пакость до того, как ее взял под контроль искин корабля, задавил электронику скафандра лягушатника, невесть с чего высунувшегося в коридор, и устроил этим уродцам похохотать — отправил к ним сразу четыре штурмовые ЭМИ-гранаты. Само собой, не броском, а еще одним дроном.

Такой подлости они почему-то не ожидали, поэтому на какое-то время потерялись в пространстве.

А это немного ослабило жажду мести, ибо остатки третьего отделения, не только услышавшие, но и правильно расшифровавшие мою скороговорку, рванули в атаку через долю секунды после счетверенной вспышки и помножили своих противников на ноль! Правда, потом прервали на полуслове монолог, в котором я попросил разрешения остаться, и чуть ли не хором потребовали выполнять полученный приказ.

Я скрипнул зубами, нехотя сообщил, что ухожу, и, сорвавшись с места, поймал за хвост весьма своевременную мысль:

— Здесь Щегол! Не уверен, что выживу, но если меня подберут, то даю слово связаться с вашими близкими. В общем, мне нужны контакты. Вместе с прощальными голосовыми сообщениями. У вас порядка двадцати секунд. Как поняли меня? Прием!

Пока они благодарили и обещали успеть, я продублировал этот монолог в канал взвода и поручил Дайне «ловить» прилетающие файлы. Ну, а сам рвал жилы, так как понимал, что рискую уйти в гиперпрыжок вместе с ублюдочным корветом и потеряться в «изнанке» пространства. Впрочем, рисковать не рисковал. В смысле, вместо того чтобы «резать углы» и с риском для жизни воевать с еще не подавленными автоматическими огневыми точками, пулей пронесся по уже знакомому маршруту, выбрался на броню разгоняющегося корабля, отрешенно порадовался тому, что он летит не в атмосфере какой-нибудь планеты, а в безвоздушном пространстве, и одним длинным прыжком переместился к десантному люку «Носорога» первого отделения.

Право перетягивать на меня управление штурмовым ботом делегировал Дайне. А сам рухнул в ближайший ложемент, побил норматив по фиксации в нем скафандра, разблокировал и убрал в подлокотники защиту контроллеров, не проверяя, на ходу ли двигатели, отключил магнитные захваты и, отработав одним-единственным сохранившимся маневровым движком, дождался, пока чертовски неповоротливая машина развернется на девяносто градусов, и дал полную тягу на маршевые.

Да, первые секунды полторы шел впритирку к борту корвета. Зато потом изуродованный корабль остался за кормой, и я, вывесив перед собой таймер обратного отсчета, снова вошел в канал взвода:

— Здесь Щегол. Стартовал. Ухожу по рекомендованному вектору. Кстати, а почему бы вам не захватить это корыто вместе с пилотами, не заставить их вывести его из гипера там, где вам заблагорассудится, и не вернуться домой на трофее?

— Здесь Шило! — прохрипело в канале очень уж слабым голосом моего третьего «обидчика». — Было бы… неплохо. Но нас осталось… только четверо. Против… трети команды. И с боеприпасами беда… Хорошо, хоть успели… пробиться… в двигательный отсек… и вот-вот… закрепим наш последний… «Стакан» над проекцией… блока развертки… гиперпривода. В общем, трофей рванет… через три-четыре секунды… после выхода на струну… Если эти… твари… не вломятся к нам раньше… Не поминай лихом, парень. И выживи…

— Выживу! — пообещал я, почувствовал, что плачу, сдуру дернул рукой в попытке дотянуться до лица, но не смог оторвать заблокированный рукав от подлокотника, услышал еще один прерывающийся хрип, но не разобрал ни слова. А через пару мгновений догадался посмотреть на пиктограмму наличия связи, обнаружил, что она уже посерела, и грязно выругался. Потом увидел, что полутораминутный таймер начал отсчитывать последние тридцать секунд, заставил себя определиться с точкой поворота, вспомнил о том, что в этой области минные кластеры не зачищали, подумал, не повисеть ли «на месте» до ухода корвета на струну, чтобы вернуться к месту боя по траектории разгона, подключился к внешним камерам, с помощью оптического умножителя нашел сине-белое пятнышко факела маршевых движков удаляющегося корабля, и в этот миг пространство, содрогнувшись и как-то странно поплыв, вдруг кинуло меня в какую-то стылую жуть…

Глава 3

28 июля 2512 по ЕГК.

…Первым включилось обоняние и ударило по все еще «дремлющему» сознанию дикой смесью запахов металлической стружки, горелой пластмассы, крови, рвотных масс и, почему-то, свежескошенной травы. Пока выныривал из забытья, заработало зрение и резануло по открывшимся глазам настолько сильной вспышкой боли, что я невольно скрипнул зубами. Слух вернулся еще позже. Одновременно с голодом и кошмарной жаждой. И позволил услышать голос Дайны. Правда, что именно она мне сказала в тот момент, я не разобрал, ибо изо всех сил старался не заорать, тянулся губами к трубочке «поилки» и пытался вывести на линзы МДР «простыню» медблока скафа. Зато после того, как первый глоток холодного энергетика смочил пересохший рот и покатился по пищеводу, получилось выделить часть ресурсов мозга на анализ ситуации и вникнуть в суть следующей фразы БИУС-а:

— … чего особо серьезного: легкое сотрясение, несколько ушибов средней тяжести и что-то отдаленно похожее на последствия синдрома Стасова-Энке. Но ты, наконец, пришел в сознание, динамика восстановления откровенно радует, а значит…

Не услышь я в ее голосе самое настоящее сочувствие, слушал бы дальше. А так сообразил, что эмоциональный блок мог распаковаться не раньше, чем